– Я думаю, в любом случае мы останемся во Франции, – сказал Пьер. – К середине августа следует ожидать напряженного периода, и даже если ничего не случится, неприятно будет очутиться на краю света.
– Мы говорили о Корде и Юге, – сказала Франсуаза и добавила со смехом: – Будут, естественно, и пейзажи, но мы увидим множество маленьких городов. Ты ведь любишь маленькие города?
Она с надеждой взглянула на Пьера; когда они останутся наедине, вдали от Парижа, возможно, он уже не утратит этого дружеского, спокойного вида. Как ей не терпелось увезти его с собой на долгие недели!
– Я с восторгом буду бродить с тобой по Альби, Корду, Тулузе, – сказал Пьер. – И ты увидишь, время от времени я честно буду совершать большой поход.
– А я без ворчания буду сидеть с тобой в кафе столько, сколько захочешь, – со смехом подхватила Франсуаза.
– Что ты собираешься делать с Ксавьер? – спросил Пьер.
– Семья Ксавьер очень хочет принять ее на каникулы, она поедет в Руан, ей не повредит поправить здоровье.
Франсуаза отвернулась; если Пьер помирится с Ксавьер, что станется с этими счастливыми планами? Он может снова воспылать к ней страстью и возродить трио; придется брать ее вместе с ними в путешествие. У Франсуазы перехватило дыхание: никогда она ничего так страстно не желала, как этого долгого уединения.
– Она больна? – холодно спросил Пьер.
– Скорее, она в плохом состоянии, – ответила Франсуаза.
Не следовало ничего говорить; следовало предоставить ненависти Пьера медленно угаснуть в равнодушии, он уже был на пути к выздоровлению. Еще месяц, и под небом Юга этот лихорадочный год станет лишь воспоминанием. Надо было только ничего не добавлять и переменить тему. Пьер уже готов был открыть рот, он собирался заговорить о чем-то другом, но Франсуаза его опередила.
– Ты представляешь, что она придумала? Стала нюхать эфир.
– Изобретательно, – сказал Пьер. – С какой целью?
– Она глубоко несчастна, – отвечала Франсуаза. – Это сильнее нее, Ксавьер всегда дрожала перед опасностью, но при этом опасность неодолимо притягивала ее, она никогда не умела вести себя осторожно.
– Бедняжка, – с нескрываемой насмешкой сказал Пьер. – Что же с ней такое стряслось?
Повлажневшими руками Франсуаза теребила носовой платок.
– Ты оставил пустоту в ее жизни, – произнесла она шутливым тоном, прозвучавшим фальшиво.
Лицо Пьера посуровело.
– Я огорчен этим, – сказал он. – Но что ты хочешь, чтобы я сделал?
Франсуаза крепче стиснула свой платок; рана была еще свежа! С первых же слов Пьер перешел к обороне, он говорил уже не дружески. Она собралась с духом.