Она включила свет. Пьер открыл покрасневшие глаза. Он утопал в простынях, и у него был блаженный, ленивый вид огромной личинки.
– Похоже, ты спал, – весело сказала Франсуаза.
Она села на край кровати и поцеловала его.
– Какой ты теплый. У меня возникает желание лечь.
Вытянувшись во весь свой рост на полке вагона, она хорошо выспалась, но эти белые простыни казались такими уютными.
– Как я рад, что ты здесь! – сказал Пьер. Он протер глаза. – Подожди, я сейчас встану.
Она подошла к окну и раздвинула шторы, пока он облачался в великолепный халат красного бархата, скроенный, как театральный костюм.
– Ты хорошо выглядишь, – заметил Пьер.
– Я отдохнула, – сказала Франсуаза. Она улыбнулась. – Ты получил мое письмо?
– Да. – Пьер тоже улыбнулся. – Знаешь, я не так уж удивился.
– Меня поразило не столько то, что я спала с Жербером, – сказала Франсуаза. – Главное то, как он, похоже, привязан ко мне.
– А ты? – с нежностью спросил Пьер.
– Я тоже, – призналась Франсуаза. – Я очень к нему привязана. И к тому же меня радует то, что наши отношения, став такими глубокими, сохранили при этом всю свою легкость.
– Да, это хорошо, – сказал Пьер. – Это удача для него, как и для тебя.
Он улыбался, но в голосе его проскальзывала тень настороженности.
– Ты не видишь в этом ничего предосудительного? – спросила Франсуаза.
– Конечно нет, – отвечал Пьер.
В дверь постучали.
– Ваш завтрак. – Консьержка поставила поднос на стол.
Франсуаза схватила кусок поджаренного хлеба; он был хрустящий сверху и мягкий внутри; она намазала его маслом и наполнила чашки кофе с молоком.