Мы лучше

– Может, спросим Бенджамина, а то он что‑то молчит, – Майя повернулась к нему, на что он молча отвел взгляд. – Может, скажешь, как так вышло, что твой проект людей из будущего пускает сюда? Ах, да. Он не человек, он робот, настолько идеальный, лучше нас всех, от человека не отличить.

– Вот здесь уже к тебе вопрос, Майя, – грубо отрезал Кристофер.

– О, мы уже на «ты», прекрасно!

– Это твой отдел. Вы с Майерсом, который глава разработки программного обеспечения роботов, по факту являетесь создателями того самого ИИ, с которого все началось. Может быть, и не ваши руки закрутят последний болт, но явно Людвиг неспроста позвал Итана и тебя. Так что скажи мне, скажи нам всем, как такое возможно? Как скоро вы достигнете пророчества Людвига?

– Давай не перегибать палку. Людвиг говорил об очень далеком будущем. Сейчас наши роботы – строго рабочая сила, они даже не способны на обучение, если не дать им дополнительный механический апгрейд, а если попробовать установить новые программы, что невозможно без нашего оборудования, то они просто сгорят от перегрева, – нервно парировала она и, выдохнув, продолжила, – то будущее, о котором он поведал, произойдет очень и очень нескоро. Нужно думать не о том, как поступить сейчас, а о том, как поступить в будущем.

– Повторюсь, это слишком большой риск, надо действовать сейчас. Перекроить все подходы к разработке машин, а если надо, прекратить это вообще, – Кристофер был непоколебим.

– Это не поможет, – резко парировала Майя, не желая слышать Кристофера, – не только мы здесь разрабатываем эту технологию. Если ты забыл, конкуренция других стран никуда не делась, это лишь вопрос времени, кто начнет ту ветку истории, приведшую к концу человечества. Ведь создать ИИ, или нечто подобное, будь то симбиоз человека и машины или адаптирующуюся симуляцию возможно не только в наших стенах! Не стоит забывать про это. Нам дали шанс стать лучше, а не искоренять потенциал совсем – надо этим пользоваться.

– Допустим. Майя, что ты предлагаешь? Подружиться с ним, начать сотрудничать и дать ему власть, уповая на то, что Людвиг не действует строго в своих интересах, используя нас как орудие, возможно, кстати говоря, для сотворения как раз того мира, – строго и громко произнес Кристофер.

– Я не знаю, ясно! – Так же громко ответила Майя, – может быть, почему нет. Неужели я тут одна понимаю, что, к счастью, мы говорим об очень далеком будущем. У нас есть время решить, что делать дальше и как делать.

– Я считаю, надо прямо сейчас все прекратить, и никому никогда не рассказывать об этом инциденте, – утвердительно произнес Кристофер, – только представьте, что будет, если хоть кто‑то не из этой комнаты узнает о Людвиге, о том, откуда он, о том, кто он, и о том, какая судьба ждет человечество в будущем. Журналисты превратят его историю в настоящую бомбу, отчего общественность быстрее скатится в каменный век, нежели позволит случиться его пророчеству. Руководители всех стран захотят обладать им и, скорее всего, потребуют делиться всеми его знаниями, ибо это касается всего человеческого вида, что станет камнем преткновения между странами и началом конфликта. И я не говорю про фанатиков, веривших в конец света, про конкуренцию среди ученых, которые, зная, что он робот, захотят первыми обладать такой технологией. Тут нет альтернатив: он опасен своим фактом нахождения здесь, и, я считаю, очень глупо, просто вот так обсуждать, как его использовать.

– И что ты предлагаешь? – Неожиданно обратился Бенджамин, строго и утвердительно, приковав к себе заинтересованный взгляд Майи, – уничтожить того, кто пришел с миром, чтобы помочь нам, рискуя своей жизнью? Может быть, не будем спешить, а поймем главный факт, который, видимо, ускользнул ото всех: он к нам пришел сам, и он предлагает помощь, смею заметить, безвозмездно. Сейчас мы выступаем в роли агрессоров, именно тех самых, чьи решения приведут людей к вымиранию. Нам нужно быть тактичными и учиться быть лучше, чем те, о ком он говорил. Мы же ученые, доктора наук, люди, для которых мысль заменяет орудие, а не наоборот, – Бенджамин говорил спокойно и уверенно, явно проявляя лидерские качества. И если Кристофер давно ожидал подобного, то Майя всегда считала его тихоней и затворником, мало интересующимся хоть чем‑то кроме работы, и это всегда ее настораживало, а сейчас видела его с другой, более привлекательной ей стороны.

– Позволь спросить, а тебе это зачем? – Удивленно спросил Кристофер, – я что‑то не помню, чтобы ты распространял добродетель, преследуя цель создать мир во всем мире. Тебя раньше на работу с людьми‑то не вытащить было, а теперь ты готов рискнуть всем ради слов робота из будущего? – Бенджамин в ответ лишь пристально смотрел на Кристофера, явно не как друг, а как человек, разочаровавшийся в своем друге, он перевел взгляд на Майю, выражая ей свою поддержку, которую она встретила одобрительным кивком.

– Майя права, у нас куча времени, спешить некуда, и, прежде чем решать, верить ему или нет, надо сначала узнать все известное ему, а не просто краткий пересказ пары веков. И твоя настойчивость, Кристофер, в том, что это все опасно, разумна, но риск никто не исключал.

– Ответь, ты знал, что он такое? – Кристофер не хотел верить в обман, но не мог исключить это.

– Конечно же нет, – сразу ответил Бенджамин, защищаясь от обвинения. Кристоферу должно было стать легче от этого, но взамен, он лишь убедился, как изменился его друг, получив свой результат.

– Что думаешь ты? – Спросила Майя, переведя взгляд на Итана, который все это время сидел, погруженный в собственные мысли.

– Итан, как скоро мы сможем создать ИИ?

– Неизвестно. Это очень далекий проект, я до последнего не верил в его реализацию, как минимум при наших жизнях, мы даже не знаем конечный пункт алгоритма, доказывающий наличие этого Искусственного Интеллекта, – стоило Итану закончить, как Кристофер хотел парировать, но Артур проигнорировал его.

– Подобные Людвигу роботы?

– Поймите все! – Слегка резко начал Итан, неожиданно теряя терпение, ведь споры не давали ему сосредоточиться, да и, по его мнению, большинство слов здесь, не более чем демагогия дилетантов, – по сравнению с ним, мы только‑только изобрели колесо. Я не знаю ни принцип его процессов, ни состава материалов, ни системы питания, ни устройства памяти или простейшей проводки, я знаю о нем не больше вашего. Это меня и пугает – отличить его от людей невозможно, он в буквальном смысле совершенный механизм. Поставить его рядом с любым человеком, и любой неосведомленный не догадается об их различии.