Обещание

— Извини, приятель, — сказал он. — Нам не нужно об этом говорить. Просто… Ну, он был отличным парнем, не так ли?

Но Дэн больше не знал, что думать о своем брате, не говоря уже о том, как реагировать. В его сознании возникло обиженное лицо Лидии, за которым последовала слепая любовь бедной Зои, а затем он вспомнил спор, который случился у него с Патриком в ночь его исчезновения, снова почувствовав удар в живот. Чистую боль предательства.

— Не всегда, — хрипло ответил он, алкоголь пропитал его насквозь. — Знаешь, оказалось, что он не всегда был таким уж великим.

Остальные казались ошарашенными ответом, и после этого вечер как бы ускользнул от Дэна, и он никак не мог вернуть его. Он пил все быстрее и быстрее, как будто его жажду невозможно было утолить. Споткнулся и врезался в стену по дороге в туалет, да так сильно, что потом у него почти неделю были синяки на руке. Начал спорить с Марком о… он даже не мог вспомнить, о чем, только помнил, что остальные трое переглянулись, а затем Нейл сказал: «Такси для мистера Шеппарда» и… Он же никого не ударил, правда? Боже, он мог это сделать.

В любом случае следующее, что Дэн помнил: паб закрывается, и Марк тащит его домой. Дэн смутно помнил, как пытался оттолкнуть его, но Марк держал крепко, потому что начал ходить в спортзал, когда жена бросила его два года назад, а Дэн был слишком пьян, чтобы как следует сопротивляться. А потом… О нет. У него было ужасное чувство, что он начал плакать прямо там, на улице, говоря Марку, что ему жаль и что все пошло не так. Потом в его памяти было несколько пробелов, и они вернулись в квартиру Марка, а не в его, и Марк постелил ему в свободной комнате.

На следующее утро, когда он проснулся, голова звенела, во рту было сухо, как в пустыне Сахара, он понял, что его, должно быть, вырвало во сне, потому что рвота была повсюду на полу и на краю кровати. Дэн лежал там, вонючий и потный, и мгновения прошлой ночи всплывали в памяти, как удары по голове. «Снова на дне пропасти», — с тоской подумал он. Каждый раз, когда мужчина чувствовал, что медленно выходит из отчаяния, он снова падал вниз, на самое дно.

Желудок скрутило. Поднялась желчь. Он едва успел встать с кровати и добежать до ванной, прежде чем его снова стошнило. Весь мокрый, дрожащий, он вспомнил, что сегодня должен был красить квартиру на Уайтклифф-роуд, и не знал, смеяться ему или плакать. Его снова стошнило.

«Полагаю, ты думаешь, что это смешно», — между приступами рвоты прорычал он Патрику.

Глава четырнадцатая

Утро четверга выдалось прохладным и серым. Солнце пыталось пробиться сквозь облачный покров, и небо на востоке казалось почти жемчужным. Итан вышел из дома в плохом настроении, обнаружив, что Зои забыла постирать его комплект для регби («Что ты вообще делаешь весь день?» — рявкнул он на нее, в ярости запихивая в сумку грязную рубашку). Полчаса спустя, отправляясь с Гейбом и Би в начальную школу, Зои все еще чувствовала себя обиженной, а критика Итана продолжала эхом звучать у нее голове. «Что ты вообще делаешь весь день?», как будто он не испытывает ничего, кроме презрения к ее несостоятельности. Он скорбит, напомнила она себе, и это был еще один признак того, что все изменилось, что она уже не та организованная, способная мать, какой была два месяца назад. Она была сама не своя, и они оба это знали. На самом деле, если подумать, легче ей от этого не стало.

— Мамочка, — сказала Би, на ходу размахивая сумкой с книгами, — как ты думаешь, на небесах есть единороги?

— Э-э, нет, — язвительно протянул Гейб, прежде чем Зои смогла найти подходящий ответ. — Потому что единороги ненастоящие, тупица. И небеса тоже. Это просто сказки для маленьких детей и верующих.

— Гейб! — выругалась Зои. — Не смей ее так называть. И не говори так о рае.

— Почему это? — с вызовом спросил он. — Ты что, веришь в рай? Что-то я не видел никаких доказательств того, что он вообще существует, например, фотографий, карт или чего-то еще. Так откуда же это кому-то известно?

В этот момент они проходили мимо автобусной остановки, и стоявшая там полная женщина средних лет привлекла внимание Зои, но не в хорошем смысле. На ней был значок с надписью «Иисус это любовь», и Зои быстро провела детей мимо, на случай, если у женщины возникнет искушение присоединиться к разговору.

— У меня нет доказательств, Гейб, потому что я сама там не была, но многие люди верят, что…

— Я думаю, папа захотел бы познакомиться с единорожкой, — безмятежно вставила Би, жуя кончик своей косы, когда Зои запнулась на полуслове. — Они могли бы подружиться. Я собираюсь назвать его единорожку Подснежником, потому что она вся белая и красивая.

— Прелестно, — вяло пробормотала Зои, решив не дожидаться ответа с небес.

— А вот и нет, а вот и нет, а вот и нет, — поддразнил Гейб сестру.

Би пристально посмотрела на него.