«Слушай, в университетском театре собираются ставить мюзикл «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов». Им нужны молодые музыканты. И там платят вполне адекватные деньги».
«Адекватные? – переспрашиваю я. – И это сколько?»
«Шестьдесят в неделю, шесть вечерних представлений в неделю и одно утреннее, две недели репетиций, гарантированно минимум на месяц. Интересно?»
Размышляя над предложением, я откинулся на спинку и покачался на двух задних ножках своего стула. Шестьдесят фунтов в неделю я в последний раз зарабатывал, когда вместе с Меган работал на фабрике по производству замороженной стручковой фасоли.
«Интересно».
Последующие несколько недель оказались не самыми простыми в моей жизни. Колледж казался слишком маленьким для троих: двух любовников и одного парня, которому наставили рога. Меня утомили перешептывания за спиной, полные сострадания и сожаления взгляды, а также прочувствованные добрые советы доморощенных психологов. Даже учителя пытаются советовать, как мне жить дальше. Все это ужасно раздражает, и я чувствую себя совершенно омерзительно. Когда я приезжаю к родителям, мама в ужасе от того, как сильно я похудел, и готовит мне на ужин огромные порции, которые я не в состоянии съесть. У нее хватает такта не расспрашивать меня, в чем дело, и я ничего ей не говорю, – она уже сотни раз видела это кино. После того как в любовном треугольнике я долго исполнял роль своей матери, жизнь заставила меня побыть в шкуре отца.
Мюзикл «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов» Тим Райс и Эндрю Ллойд Уэббер написали, когда еще учились в школе. Многие считают, что это их лучшее произведение. Ветхозаветная библейская история Иосифа Прекрасного и его разноцветного плаща, всеобщего объекта зависти. Его продают в рабство в Египет, где тот становится советником фараона и в конце концов мирится с членами своей семьи. В общем, это настоящий миф, переложенный на рок-музыку в стиле 1950-х годов, с отличной аранжировкой и просто очень милое произведение без каких-либо претензий. Мюзикл поставит режиссер Гарет Морган. Произведение неожиданно станет хитом 1974 года и будет проходить при полном зале на сцене целых десять недель, то есть гораздо дольше, чем планировали.
Я рад, что после долгих мытарств у меня будет хорошо оплачиваемая работа в профессиональном коллективе. Именно к этому я и стремился все эти годы. Каждый вечер я прихожу на работу, на сцене стоит огромная стальная конструкция, у меня есть свое рабочее место с пюпитром и лампочкой для подсветки нот. В предвкушении представления публика рассаживается в зале и галдит.
Мне нравятся суета и беготня за сценой перед началом мюзикла: артисты в гриме и костюмах преображаются в героев или злодеев, стариков и юных соблазнительниц, перед выходом на сцену успокаивая нервы последней сигаретой и шутками. Я влюбляюсь в волшебство театра, дешевой иллюзии и кичевого гламура, в шум и притворство. У меня нет никакого желания становиться актером, просто мне нравится находиться здесь и играть на басу в своей темной пещере. Я придумываю себе, что все происходящее на сцене построено на невидимом пульсирующем звуке, который издает инструмент в моей руке. И когда в зале гаснет свет и в тишине дирижер поднимает свою палочку перед первыми звуками музыки, я чувствую себя до смешного счастливым.
Нашего дирижера, похожего на большого плюшевого мишку, зовут Эван Уильямс. Он машет палочкой, глядя на ТВ-монитор и слушая через наушник сообщения от людей, отвечающих за освещение, словно это сообщения от самого Господа Бога. На гитаре играет местная легенда Джон Хедли, на барабанах – тоже хорошо известный Ронни Пирсон. Джон некоторое время играл в Phoenix Jazzmen, а до этого коротко, но успешно выступал в Лондоне с группой барабанщика «Блинки» Дэйвидсона, а до всего этого был одним из моих любимых местных блюзовых музыкантов. Джон похож на белого Хендрикса, копна светлых волос обрамляет его худое мрачное лицо. Он худой как спичка и похож на большой скелет птицы на двух длинных худющих ногах. Джон – милейший парень с отличным чувством юмора и великолепный гитарист. Думаю, он через многое прошел и придерживается простой философии, веря в терапевтическую дисциплину музыки.
Говорят, что когда-то давным-давно Ронни Пирсон мог войти в состав The Beatles, когда им был нужен барабанщик. Ронни из города Уоррингтона, расположенного рядом с Ливерпулем, и приблизительно одного возраста с битлами, но я никогда не буду спрашивать его по поводу этой истории. Я не хочу расстраиваться, если все это окажется выдумкой, через Ронни я стараюсь сохранить свою связь с великими музыкантами. Вообще, у Ронни были случаи, когда он мог бы стать очень известным, но не стал. Например, Ронни ушел из группы Back Door как раз в тот момент, когда те становились популярными. И потом, когда я сам стал известным, у Ронни было чувство, что удача обошла его стороной. Он супербарабанщик, безусловно, он востребован как студийный музыкант и очень профессионально умеет играть в разных стилях. Очень многие барабанщики считают его лучшим из лучших. Мы с Джерри просто счастливы играть в одной группе с такими людьми.
Я наконец пришел в себя после измены Меган и начинаю обхаживать девушку из колледжа по имени Лиззи. Она высокая блондинка и, вне всякого сомнения, самая красивая из всех студенток вуза. Мои шашни с Лиззи вызывают у Меган странную реакцию. Однажды, не знаю почему – то ли у нее с Дереком не клеится или ей не по себе оттого, что я теперь с красоткой Лиззи, – Меган говорит, что хочет ко мне вернуться. Я с огромной радостью информирую ее, что это невозможно. Как в диалоге из любимых моей матерью ужасных фильмов, я говорю Меган, что больше не в состоянии пережить столько боли, хотя на самом деле мне просто нравится Лиззи. При этом мое сердце – словно вращающаяся дверь дешевого отеля. В отношениях с Лиззи я не беру на себя каких-либо обязательств и не готов впрягаться в долгую историю. Меня манят романтика и свобода.
5
1974 год. Дело идет к зиме, и над городом высоко в небе летят на юг гуси, инстинктивно следующие ритму смены времен года и управляемые магнитным полем Земли. Мы с Джерри понимаем, что если тоже сейчас не сдвинемся с места, то вряд ли вообще чего-то добьемся. В последнее время Джерри стал очень молчаливым, и я знаю, что он вынашивает план. Он хочет привлечь Джона и Ронни к своему новому музыкальному проекту. Джерри уже придумал название группы – Last Exit, в честь романа Хьюберта Селби «Последний поворот на Бруклин» о жизни нью-йоркских мелких мошенников, наркоманов и проституток. Я надеюсь, что при помощи такого названия Джерри хочет ускорить процесс нашего выхода из клаустрофобной неизвестности в большой мир и не пророчит нам моральное и духовное разложение. Однако убедить старших по сравнению с нами Джона и Ронни войти в состав группы будет непросто. А без их опыта и известности у нашей команды очень мало шансов.
Джон и Ронни на поколение старше нас с Джерри. Они вряд ли согласятся бросить свои проекты ради светлого, но туманного будущего, которое может предложить им Джерри. Нет, они не боятся, просто у этих людей уже есть масса взрослых обязательств в виде ипотеки и кредитов. Они вполне комфортно живут, они востребованные студийные музыканты, которые к тому же играют на разогреве у популярных групп. Они вряд ли захотят колесить в микроавтобусе по всей стране с концертами в составе неизвестной группы за мизерные суммы… Как и ожидалось, Джон и Ронни не горят желанием становиться членами группы Джерри, но нам удается убедить их принять участие в паре репетиций.
Идея создания Last Exit зародилась приблизительно годом ранее, после нашего катастрофического выступления с Big Band. Мы играли на разогреве в политехническом институте Ньюкасла перед группой пианиста и джазмена Чика Кориа Return to Forever. Кориа участвовал в записи альбома Майлза Bitches Brew. Однако знание того, что Кориа работал с Майлзом, совершенно не подготовило нас к тому, что мы услышали. В состоянии какого-то близкого к потере сознания отупения мы отыграли наш обычный сет биг-бэнд каверов, отдаленно напоминавший свинг. Звук в зале был гулкий, что нам было явно не на руку, и даже отрывки с более-менее тонкими аранжировками полностью потерялись в огромном пространстве зала. Несколько жидких хлопков слушателей-студентов, присутствовавших при этом жалком зрелище, только подчеркнули тот факт, что все пришли слушать не нас. Выступление ансамбля Кориа заставило нас по-новому оценить наши музыкальные способности.
От техничной и яростной игры Ленни Уайт наш барабанщик полностью потерял веру в себя и понял, что он всего лишь шумный строитель сараев. Пианист и руководитель ансамбля Энди просто разинул рот от потрясающей и поразительной пиротехники, которую выдавал мистер Кориа за своим электромеханическим фортепиано Fender Rhodes. В то время у нас не было соло-гитариста, но если бы был, то он точно порезал бы себе вены, наблюдая за игрой Билла Коннорса. Их басист просто поражал. Мне кажется, Стэнли Кларк просто-напросто изобрел игру на басу, так он был хорош. В его руках инструмент рычал и всхлипывал. Кларк бил по струнам большим пальцем, и бас исходил дрожью шестнадцатых нот. Кларк выводил на передний план инструмент, который обычно остается за кадром и служит гармонии. Прозвучал целый ряд приемов и эффектов, но я понятия не имею, смогу ли их когда-либо повторить. Единственным минусом группы было отсутствие вокалиста. Я подумал, что если бы смог играть хотя бы одну четверть того, что играл Кларк, но при этом еще и петь, то был бы вполне доволен и чувствовал, что в состоянии кое-что сделать в мире высоких профессионалов.
Музыкальный стержень группы Last Exit нашелся как раз в тот вечер, мы просто воспроизвели увиденное: тот же набор инструментов, как у мистера Кориа, и тот же акцент на джаз-фьюжн, правда, с вокалом.
После откатанных спектаклей и мюзиклов «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов» сняли с репертуара, и мы начали репетировать в доме Ронни. Помимо потуг играть джаз-рок мы репетировали I Heard It Through the Grapevine Марвина Гэя и Билла Уизерса. Ее пел Ронни, а мне досталась Springtime in the City Грэхэма Бонда (которую в свое время пела Меган) и Don’t Let It Bring You Down Нила Янга. Мы репетировали долго и упорно, пытались с ноля снять некоторые вещи Чика Кориа, включая композицию с совершенно запредельным, взятым из научной фантастики названием Hymn of the Seventh Galaxy. Я был самым неопытным из нашей группы и крайне признателен всем остальным за их терпение. При этом я надеюсь, они заметили мое упорство.
Менеджер отеля Gosforth предложил нам играть каждый вечер в среду на втором этаже заведения. Договор с ним должен был действовать, пока мы наполняем зал посетителями настолько, чтобы руководство отеля могло окупить дополнительные расходы по найму еще одного бармена. В первый вечер аудитория состояла исключительно из наших приятелей по колледжу, а также учеников Ронни, которым тот преподавал игру на барабанах, – они сидели в первом ряду и обалдевали от потрясающих способностей своего учителя. Постепенно я начал чувствовать себя в амплуа певца более уверенно. Опыт работы в группе Энди Хадсона научил меня, что необходимо общаться с аудиторией. Юмор и самоирония пригодятся для поддержки контакта с публикой, почувствовавшей себя частью приключения, что, кстати говоря, чистая правда. Ронни и Джон были польщены тем, что начинающие музыканты, приходившие на наши выступления, считали их культовыми персонажами, а мы с Джерри были рады сконцентрироваться на написании нового материала для группы.
ebooksa