Телесериал, в котором снималась Фрэнсис, отсняли, и она занимается поисками нового проекта и одновременно выполняет функции нашего менеджера. Она связывается со всеми лейблами в Лондоне и встречается с представителями отделов поиска новых исполнителей. Фрэнсис очаровывает их и раздает кассеты с записями Last Exit (качеством которых я вполне доволен). Фрэнсис окучивает лейблы Island Records, Chrysalis, Pye, Charisma, Virgin, EMI, A&M, Arista и Decca, а также общается с агентами и компаниями, занимающимися организацией гастролей. Она рассылает наши кассеты в популярные клубы и пабы. Это очень трудоемкая и непростая работа, и Фрэнсис выполняет ее одна и совершенно бесплатно. Кроме этого ей надо ходить на кастинги и пробы ролей для продолжения собственной карьеры. Когда я говорю с ней из Ньюкасла по телефону, ее голос звучит оптимистично и решительно. Зачем известная актриса взялась тратить столько времени на продвижение группы из города, находящегося в четырехстах пятидесяти километрах от Лондона?
Частично потому, что верит в наш успех. И даже если нам не удастся обрести его в Лондоне, мы должны продолжать работать. Однако если в Лондоне ничего не выгорит, то, скорее всего, мои отношения с Фрэнсис закончатся: очень сложно быть вместе, находясь в разных городах. Она любит меня, но не захочет связать свою жизнь с неудачником-северянином. Она помогает нам и потому, что в процессе играет определенную актерскую роль. Фрэнсис – совсем не тот человек, которого привыкли видеть в качестве просителя в офисах музыкальных лейблов. В этих местах надо лебезить, угождать и подстраиваться. А если нас представляет такая эффектная и известная женщина, значит, она в нас верит, следовательно, мы сами должны из себя что-то представлять. Даже если музыка на наших демокассетах никого особо не зажигает. В некоторых компаниях проявляют интерес (вполне возможно, больше к ней, чем к нам) и предлагают выслать представителя в Ньюкасл, чтобы послушать нас живьем, а лучше всего где-нибудь в Лондоне, или предлагают выслать им наш новый материал, ежели таковой появится. Дэйв Ди – бывший полицейский, а также бывший певец рок-групп Dave Dee, Dozy, Beaky, Mick & Tich, известный такими хитами 1960-х годов, как Bend It и Zabadak. Он занимается поиском новых талантов для лейбла Atlantic Records. Дэйв заинтересовался нашей музыкой и сказал, что хотел бы послушать новые песни.
Фрэнсис звонит из Лондона, сообщает адрес Atlantic Records и просит выслать кассету с новым материалом, после чего она организует встречу. В радостном возбуждении мы с Джерри отправляем в Лондон кассету и спустя несколько дней получаем следующий неожиданный ответ:
«Парни,
в следующий раз, когда захотите, чтобы я послушал вашу музыку, обязательно вложите в коробку саму кассету, потому что по пустой коробке сложно оценить музыкальные достоинства вашего творчества.
Мы с Джерри чувствуем, что сильно лажанулись, и ничего ему не отправляем.
Среди прочих агентств, которым Фрэнсис закидывает наши демокассеты, оказывается Sherry / Copeland, которое позднее сыграет большую роль в моей жизни, но тогда они никак не отреагировали на музыку нашей группы.
Раннее утро. Я стою в телефонной будке на Хитон-Холл-роуд. Я только что повесил трубку после разговора с находящейся в Лондоне Фрэнсис. Я смотрю на свое отражение в маленьком зеркале над трубкой и думаю о том, что стал выглядеть старше своих двадцати четырех лет. Мгновение назад Фрэнсис сообщила мне, что через семь месяцев я стану отцом, и если я хочу что-то сказать или решить по этому поводу, то сейчас самое время это сделать. Но я слишком ошарашен этим известием. Я смотрю на отражение своего лица и не понимаю, что сейчас должен чувствовать. Рождение первого ребенка – одно из самых значительных событий в жизни его родителей. В принципе, я мог бы предположить, что это может произойти, но все равно не был к этому готов. Начинается мелкий дождь, и я возвращаюсь домой. Все кажется нереальным: моя собственная жизнь, амбиции и устремления, кирпичные стены домов, крыши и лужи на тротуаре. Я словно наблюдаю за собой со стороны, ищу в душе какие-то чувства и не нахожу их.
В свободные от концертов выходные я приезжаю в Лондон. Я пытаюсь представить себе, что ждет меня с Фрэнсис в будущем. К девяти часам утра в понедельник я уже в школе, проехав за ночь четыреста пятьдесят километров от Лондона до Ньюкасла. Меня разрывают противоречивые чувства: я мечтаю о том, чтобы вырваться, но понимаю, что возникает новая, неизбежная реальность, дверь в другую вселенную. При этом я отношусь ко всему как фаталист, знаю, что жребий уже брошен и мне придется принять все, что готовит судьба. Фрэнсис соглашается выйти за меня замуж. На мои плечи ложится бремя ответственности, и я оказываюсь в ситуации, в которой не могу позволить себе накосячить.
Представители нескольких лейблов отправляют своих людей, чтобы посмотреть на нас на сцене в Ньюкасле, но ни песни, ни драйв, ни страсть или виртуозность исполнения их не впечатляют. На нас смотрят и нас слушают, но дальше этого дело не идет. В музыке в целом происходят серьезные изменения. Мы стремимся добиться признания в столице в то время, когда музыкальные вкусы людей претерпевают сильные изменения. Мастодонт-рок начала и середины 1970-х годов уходит со сцены, на которой появляются панк-группы Sex Pistols, the Damned и Eddie & the Hot Rods. Эти парни играют безыскусный, но отчетливо агрессивный рок, схожий с тем, который в Штатах исполняют New York Dolls, Stooges и Ramones. Группа Last Exit, в составе которой появился «джазовый» арт-гитарист, никак не вписывается в эту стилистику. Мы слишком простые и совершенно не модно одетые деревенские парни, которые безуспешно пытаются удивить народ своими неактуальными песнями. И пусть я долго играл с высокопрофессиональными музыкантами старшего поколения, мне нравятся драйв, энергия и злободневные тексты новых групп. Резкость панка может быть продуманной позой, но это свежее движение встряхнуло музыкальную индустрию, находившуюся в состоянии застоя.
В этой ситуации лейблы считают, что наша музыка слишком сложная и продвинутая для вкусов современной молодежи. Представители студий ведут себя вежливо, говорят, что мы неплохо играем, но очевидно, что наша группа – это совсем не то, что им нужно. Единственной компанией, которая нами заинтересовалась, было музыкальное издательство Virgin Publishing[24]. Эта компания – часть предприятия Ричарда Брэнсона, которое в будущем станет мегаимперией. Директору Virgin Publishing, милой блондинке Кэрол Уилсон, очень понравился вальс I Burn for You, написанный мной для Фрэнсис и ставший популярным у слушателей, которые приходят на наши выступления в отеле Gosforth. Это нежная, романтическая песня, этакий сыгранный на лютне мадригал, совершенно не похожий на модные панковские песни о том, чем недовольна современная молодежь. Кэрол хочет, чтобы мы приехали в Лондон и записали несколько песен. После этого есть вероятность того, что нам предложат контракт на музыку и тексты, что может оказаться первым шагом к контракту с музыкальным лейблом.
Мы на седьмом небе от счастья. Нам оплачивают дорогу до Лондона и обратно, а также время в студии звукозаписи. Наше творчество оценили в столице, и от этого успеха мы просто в экстазе. Звукозапись должна произойти за четыре дня до моей свадьбы, и этот факт я воспринимаю, как хорошее знамение и знак судьбы.
Pathway Studios, в которой мы будем писаться, находится на севере Лондона в районе Ислингтон. Как выясняется, эта студия – отнюдь не чудо современных технологий звукозаписи, как мы надеялись, мчась в Лондон по трассе Ml во взятом напрокат «микрике». Pathway Studios мало отличается от студии в Уолсенде. Это малюсенькая комната, а закуток для звукорежиссера еще меньше. Грустно свисают отстающие от стен звукоизолирующие панели, истертый ковер заляпан пятнами от еды и прожжен сигаретами. Мы моментально чувствуем себя как дома. В один заход за несколько часов мы записываем десять песен. Мы исполняем их так, как играем на концертах, и во время звукозаписи не используем никаких навороченных технологических «приблуд», наложений звука, сложных сведений и тому подобного. Запись получается ненасыщенной, слабой, не доведенной до ума в студии, но при этом честной и энергичной. Звукоинженер удивлен тем, что за такой короткий промежуток времени нам удалось записать так много композиций. Но мы гордимся собой: по нашим провинциальным меркам мы смогли продемонстрировать довольно широкий, разнообразный репертуар. Будь мы более опытными, то наверняка бы знали, что лейблы не заинтересованы в разнообразии. Им важно, чтобы композиция звучала свежо и оригинально. Пестрый репертуар нужен только группам, выступающим в барах, а не поп-звездам.
На следующий день мы узнаем хорошие и плохие новости. Несмотря на нашу слабую демозапись, Кэрол предлагает нам контракт на музыку и тексты. По условиям контракта авторы и издатель делят пополам полученные за песни роялти. Например, после продажи пластинки роялти делится ровно пополам между автором и исполнителем. После этого паблишер берет 50 % от полученных автором роялти. У нас пока еще нет контракта с лейблом, поэтому мы совершенно не знакомы с этими тонкостями. Мы просто хотим, чтобы кто-нибудь нам помог, и если за эту помощь с нас хотят взять половину доходов, которые пока еще неизвестно, получим ли мы, нас это устраивает. Нам говорят, что предлагают стандартный контракт, и так как никто из нас никогда не видел контракта издателя на использование музыки и текста, мы довольны и считаем, что делаем шаг, приближающий нас к светлому будущему.
Кэрол ведет нас на ланч в небольшой ресторан в районе Ноттинг-Хилл поблизости от офиса Virgin на Портобелло-роуд. Она говорит, что после ланча отнесет наши демозаписи в лейбл – отделение компании. Мы думаем, что раз уж нас поддерживает издательство, то лейбл отнесется к нам, по крайней мере, серьезно и может даже предложит контракт. Мы наивно надеемся на получение аванса, который позволит нам переехать в Лондон, найти жилье, купить микроавтобус и приличное музыкальное и звуковое оборудование, после чего сможем полностью посвятить себя музыке. Все это возможно только при наличии контракта с лейблом. За свои 50 процентов паблишер готов предоставлять нам только бесплатное время для записи на студии Pathway.
Мы приходим к Кэрол во второй половине дня, нас ждут плохие новости. Наши демо не понравились лейблу. Кэрол, кажется, эта новость тоже расстроила. В глубине души мы подозревали, что так все и будет. Выходит, нашим мечтам не суждено сбыться. Кэрол обещает, что после подписания контракта с издателем она будет продолжать нам помогать, попробует организовать выступления в Лондоне и будет рекомендовать нас другим лейблам. Говорит, что мы должны показать контракт нашему адвокату до того, как его подпишем. По дороге назад в Ньюкасл мы с нежностью поглядываем на контракт, словно эти бумаги являются картой зарытых пиратских сокровищ. За окнами микроавтобуса проносятся сельские пейзажи. Джерри неожиданно начинает громко смеяться.
«Отчего такое веселье?» – спрашиваю я.
«Кэрол считает, что у нас есть гребаный адвокат. Я, бл. дь, не могу себе позволить ночной горшок купить, а она считает, что у нас есть адвокат. За кого она нас, бл. дь, принимает?»
Я задумчиво киваю, восхищаясь реалистичным подходом Джерри к этой жизни.
«У меня есть адвокат, – с неожиданной гордостью произносит Ронни с заднего сиденья микроавтобуса. Он потягивает уже третью банку Carlsberg Special. – Я покажу ему контракт утром в понедельник, и он выскажет свое мнение».
ebooksa