Вор

– Не теряйте время на уговоры, – напомнил я.

Он вскинул руки и взревел:

– Ну ладно! Иди. Иди прямо под аттолийские мечи. Пусть тебя утопят, четвертуют, повесят, мне все равно. Пусть ты проведешь остаток жизни в аттолийской темнице. Мне-то какая разница?

Я вздохнул. Мне не хотелось его обижать.

– Оставьте мне меч, – сказал я, не думая, – и я постараюсь задержать их. – Я сразу прикусил язык, но волшебник не стал ловить меня на слове. Лишь хмыкнул недоверчиво и отвернулся.

Остальные пошли прочь вслед за ним, но Софос, сделав несколько неуверенных шагов, обернулся. Неуклюже достал из ножен меч и протянул мне рукоятью вперед.

– Мне от него все равно никакого проку, – искренне объяснил он.

Меч был для начинающих, легче обычного, но все-таки лучше, чем ничего. Я взял его за тупую часть клинка чуть выше рукояти и отсалютовал ему. Софос поспешил вслед за волшебником. Тот оглянулся всего один раз, фыркнул презрительно и скрылся среди валунов.

Я выбрал поблизости валун покрупней и вскарабкался на него. Там, наверху, я был выше уровня глаз любого проходящего всадника. Не самое плохое укрытие. Преследователи проскачут мимо, даже не догадавшись, что я здесь. Если, конечно, я сам не соскочу прямо им на головы, размахивая мечом.

Уж не знаю, что за бес в меня вселился, почему я предложил волшебнику задержать погоню. Ведь в королевской тюрьме я клялся всем богам, что не ввяжусь ни в какие сумасбродные планы. Да, конечно, в то время я не очень-то верил в богов, но с какой стати меня должно волновать, что станется с волшебником и его учениками? Битых десять минут я обливался потом на солнцепеке, мысленно перечисляя все, за что я не люблю волшебника со всеми его идеями, и пытался выбросить из головы страшное видение – как им всем отрубают головы.

Зазвенели удила, и в нескольких сотнях ярдов из-за деревьев один за другим вышли аттолийцы. Они остановились, глядя на следы копыт, ведущие к главному перевалу, но, не обращая на них внимания, поскакали прямо к тайной тропе волшебника. Это не был гарнизон из Каллии; солдаты, как и те, кого мы встречали раньше, были одеты в мундиры королевской стражи.

Глядя на них сверху вниз, я еще раз сказал себе, что единственный разумный выход – дождаться, пока они проедут мимо, осторожно спуститься по задней стороне валуна и скрыться среди деревьев. Потом я соскочил прямо на плечи второму спереди всаднику. Остальные лошади скакали слишком быстро и не смогли вовремя остановиться. Я свалился наземь поверх аттолийца и увидел, как конское копыто опустилось на каменистую почву в считанных дюймах от моего носа. Аттолиец попытался опрокинуть меня, и в тот же миг его настигло следующее копыто. Лошадь споткнулась, а я отполз на четвереньках, волоча за собой Софосов меч. Каким-то чудом умудрился не проткнуть ни аттолийца, ни его лошадь, ни самого себя. Вскочил на ноги и бросился бежать.

Очутившись среди олив, я смог двигаться быстрее, чем всадники, а те, кого я опрокинул, остались далеко позади. Я направлялся к куртине сухих дубов, которую видел с вершины утеса десять дней назад. Дубы были низкие, и я рассчитывал спрятаться в их густой листве. Преследователи без собак не смогут стащить меня наземь. Я продержусь в укрытии до ночи, а потом растворюсь в темноте.

За стволами олив уже показалась густая масса зеленых дубов, я замедлил бег, выбирая, где лучше нырнуть в их спасительную листву, и тут мне наперерез выскочил еще один отряд всадников. Путь был отрезан. У меня не хватит сил долго убегать от них. Поэтому я свернул обратно к горам, рассчитывая спрятаться среди камней, где до меня не добраться. Если я сумею взобраться по обрыву, если у них нет при себе арбалетов или, упаси боги, ружей, то я сумею удрать или, по крайней мере, сдамся в плен живым. Я мчался по твердой сухой земле между оливами и какой-то частичкой сознания, где еще сохранились разумные мысли, заметил, что после выхода из королевской тюрьмы ко мне полностью вернулись силы.

Я выскочил на открытую землю, но добраться до скал не успел. Меня нагнали. Одна из лошадей перерезала дорогу, и пришлось свернуть. Лошади были повсюду. И крики. Со всех сторон.

Глава одиннадцатая

Щелкнул ключ. Стражник открыл дверь камеры, и на пороге появился волшебник. Не поворачивая головы, я увидел в дверях его силуэт. Рядом стоял Софос. Как только дверь закрылась и снова щелкнул замок, камера погрузилась во тьму. Я тихо лежал, надеясь, что меня не увидели.

– Волшебник! – шепнул Софос.

– Да, я видел, – ответил волшебник, и мои надежды рухнули. Тихо прошелестели его мелкие, осторожные шаги. Приблизившись ко мне, он присел на корточки и протянул руки. Одна из них коснулась сначала ноги, потом рукава, потом спустилась по руке и мимолетно ощупала пальцы. Он хотел понять, теплые они или холодные. Жив я или мертв. – Живой, – сказал он Софосу, снова взял меня за руку и пожал. Наверное, хотел успокоить. – Ген, ты меня слышишь? – тихо прошептал он.

– Уйдите.