Вор

Волшебник кивнул, ухватился за камень и склонился над рекой. Выпутал из ветвей одну прядь растрепанной веревки и дернул. Она порвалась у него в руках. С другого берега опять раздались выстрелы. Волшебник стал действовать осторожнее. Он выбрал из древесной мешанины три или четыре веревочных конца и только тогда потянул. На этот раз они выдержали, весь мост дернулся и изогнулся. Хрупкие ветки поломались, мост укоротился на несколько дюймов, и дальний край рухнул в воду. Течение быстро унесло его прочь.

В этот миг в камень рядом с рукой волшебника ударила пуля. Пальцы соскользнули, он упал в реку левой рукой и плечом. Сумел удержать голову над водой, но все равно Сеперкия чуть не утащила его. Мы с Софосом ухватили его за пояс – Софос обеими руками, я одной. Потянули изо всех сил. Волшебник шарил ногами, ища, на что опереться, нашел наконец и с нашей помощью выкарабкался из воды. Раздался еще один залп. Мы поспешно нырнули в скалы и укрылись от вражеских глаз. Пробираясь по камням, вскарабкались на крутой берег реки. Он поднимался обрывом футов на десять, потом шел более полого. Здесь до нас не могли долететь шальные пули, и мы остановились отдохнуть. Только сейчас я заметил, что на рубашку капает кровь. Осторожно ощупал щеку.

– Должно быть, одна из пуль выбила осколок камня, – сказал волшебник. – Он оцарапал тебе щеку.

– Плакала моя красота, – вздохнул я.

– Может быть, заживет чисто, – утешил волшебник, хоть и видел, что я шучу.

– Вряд ли. – Я ощупал царапину. Похоже, останется белый шрам в форме перышка. Переправа по хлипкому мосту прошла удачно, и бог воров похвалил меня за это. Правда, не всякий распознал бы этот знак его одобрения.

– А если они послали отряд и по этому берегу тоже? – спросил Софос.

Волшебник посмотрел на меня, я пожал одним плечом:

– Посмотрим.

Пустошь осталась позади, на другом берегу реки. А по этому берегу тянулись скалы, но стоило чуть удалиться от реки, и земля становилась ровнее, до самого горизонта раскинулись поля, обрамленные кустарником и перелесками. Между полями и рекой пролегла дорога. Нигде, насколько хватало глаз, не было видно ни одного дома, и на дороге тоже никто не появлялся.

– Кажется, можем надеяться на лучшее, – сказал я. – Но те солдаты могут вернуться вниз по течению, переправиться по мосту и снова догнать нас по этой стороне. Надо двигаться.

– Двигаться куда? – спросил волшебник.

Я опять пожал плечом и неопределенно махнул рукой в сторону верховьев:

– Туда. – Подальше от тех, кто за нами гонится.

Мы спустились к дороге и пошли. Дорога представляла собой истертую в пыль тележную колею. Ногам сразу стало легче, и плечу тоже – меньше резких толчков. Вернулось приятное чувство – словно я плыву над землей на мягком облаке. Поля по правую руку постепенно исчезли, их место заняла сухая земля, когда-то расчищенная, но давно уже не возделываемая. Степные травы перемежались кустарниками, но самыми высокими фигурами в пейзаже были мы. Я чувствовал себя как на блюдечке.

Когда солнце село за далекие холмы и опустилась ночь, мне стало гораздо лучше, но потом наступил холод. Через полчаса после заката в спину подул ледяной ветер. Волшебник и Софос его словно не замечали. Я зашагал побыстрее, чтобы согреться, и старался дышать открытым ртом, потому что зубы стучали. По спине ползли мурашки, я не мог избавиться от гнетущего чувства – что аттолийская королева хочет любой ценой вернуть хотя бы одного из беглецов.

Вдалеке маячили горы, и в ночной тьме мы продолжили путь к ним. По эту сторону они вырастали над Аттолийской равниной очень круто, примерно так же, как над Оливковым морем. Чтобы не сбиться с дороги, шли на ощупь. Если моя босая нога ступала на жесткую стерню, значит, мы отклонились в сторону. И даже с подгонявшим меня ветерком шли мы очень медленно. Усталость брала верх. Из ущелья непрерывно доносился грохот реки, и я мечтал о глотке чистой воды. Когда я начал спотыкаться, волшебник стал поддерживать меня за локоть, но он был слишком высок, и идти оказалось неудобно. На помощь пришел Софос. Он взял меня под руку и повел. Нас подгоняли мысли о всадниках, гнавшихся за нами по пятам.

Наконец, очень нескоро, взошла луна. Сеперкия сначала свернула влево, прочь от дороги, потом изогнулась обратно. Дорога плавно подымалась на холмы, и теперь река шумела на дне ущелья глубиной футов тридцать-сорок. Дальний берег был обрывистым, сразу за ним вздымались горы. Если бы мы не переправились по шаткому древесному мосту, то тропа, по которой мы шли, рано или поздно нырнула бы в реку.

Наша дорога заканчивалась мостом, и мы без раздумий вступили на него. Но за шаг до вершины каменной арки волшебник остановился и огляделся. Будь у него уши как у лошади, он бы их навострил.

– Что слышите? – спросил я.