Первый парашют нашел Маринин. Его засыпали прошлогодней листвой и забросали ветками, но недостаточно искусно – остались следы в тех местах, где сгребали листья. Это бросилось в глаза. Когда бойцы осмотрели кусты вокруг, нашлись и другие следы – в виде окурков, а также место, где диверсанты справляли нужду.
Второй парашют пытались утопить в реке, но не получилось. Ткань всплыла большим пузырем и теперь белела на мелководье, цепляясь за камыши.
Маринин подошел к Шелестову:
– Ну, что скажешь о подготовке этих людей? Готовили для операции по взрыву моста?
– Я думаю, что это часть потока, который фашисты именуют тотальной заброской в наш тыл. Иной цели нет, кроме массовости, создания паники и отвлечения внимания от серьезной агентуры. Слушай, Глеб, мне кажется, они пошли вдоль реки на северо-восток.
– Почему ты так думаешь?
– А потому, что здесь лежит сухое дерево, по которому можно перебраться на тот берег, не замочив ног. Потому, что русло речушки – хороший ориентир, а у них нет времени плутать и изучать азимуты. Да и не владеют они так хорошо компасом. И направление на северо-восток удобное. Оно выведет их севернее Саратова, к пригородам и как раз к поселку Елшанка. А там первое в Советском Союзе газохранилище и Елшанское месторождение газа. Если я прав, туда их точно нельзя пускать.
– Ты прав, иного выхода у нас нет, – согласился Маринин. – Возьми с собой пятерых бойцов…
– Нет, Глеб, разворачивай своих ребят обратно в цепь и гони гостей с шумом вдоль реки, а я по-тихому тем берегом пойду, засеку их на вашем берегу и дам тебе знать. Они вас услышат и будут торопиться. А мне это на руку. Короче, буду действовать по обстоятельствам.
Маринин кивнул и отправился к своим бойцам. Шелестов примерился и стал перебираться по высохшему стволу старого дуба на другой берег. Ветки были сухие и ломкие. Пару раз Максим чуть не упал в воду. Больше всего его беспокоил шум, который он создавал. В конце концов ему удалось перебраться на другой берег, отдышаться и осмотреться. Две сломанные ветки он видел на стволе. На мягкой влажной земле на берегу нашелся след кирзового сапога с характерным стоптанным на внутреннюю сторону каблуком.
Отойдя подальше от низкого берега, Шелестов укрылся среди молодого осинника. «Вдоль берега они не пойдут, – решил Максим. – Издалека видно топкие места, придется обходить много препятствий. Они также лесочком пойдут. Вот здесь я их и нагоню. Лишь бы бойцы Маринина шумели на том берегу посильнее».
Среди молодого осинника на пригорке было сухо. Густая трава позволяла передвигаться почти бесшумно. Шелестов вытащил пистолет, снял его с предохранителя и двинулся вперед. Часто останавливаясь, он приседал на одно колено и осматривался. Услышать диверсантов он не надеялся, потому что шум, с которым по другому берегу шли бойцы истребительного батальона, был довольно сильный. «Молодцы, ребята, – мысленно похвалил Максим. – Вас и мертвый услышит. И неподозрительно, ведь не армейское подразделение движется, а всего лишь рабочие с местных заводов, которые толком-то и оружия в руках до этого не держали, и в настоящей операции не участвовали. Шумите, шумите, а я посмотрю, кого вы тут вспугнете».
И тут Шелестов увидел их. Четверо мужчин настороженно прятались в кустарнике и смотрели на другой берег, где, развернувшись цепью, шли вооруженные люди. То и дело заметно мелькала фуражка Маринина с синим верхом. Шелестов разглядел неподалеку, в небольшом овражке, сваленные в кучу парашюты и два мягких десантных контейнера. Вот тебе и двое, вот тебе и летчики со сбитого самолета!
Маринин со своими бойцами вспугнул диверсантов в тот момент, когда они собрались в одном месте. Те двое, что так плохо спрятали парашюты, просто очень торопились. Теперь они собрали оставшиеся парашюты и контейнеры со снаряжением. Двое одеты по-простому: брюки заправлены в сапоги, старенькие пиджаки, рубахи домашнего покроя. Двое других уже переоделись в городские костюмы – опрятные, чистые, не слишком новые. А еще Шелестов увидел на траве четыре немецких «шмайссера».
Черт, как неосторожно. Забросили в тыл со своим… Но приглядевшись, Шелестов понял, что это другое оружие. Это новый отечественный автомат Судаева, который летом проходил испытания в войсках, и теперь начиналось его серийное производство[5]. Быстро, однако! Значит, успели получить первые образцы и фашисты.
Оставалось придумать, как поступить в этой ситуации. Если это умелые бойцы и хорошие стрелки, они четырьмя автоматами быстро справятся с десятком бойцов истребительного батальона. Решение нужно было принимать незамедлительно. Шелестов находился так близко к диверсантам, что, оглянись они по сторонам, быстро бы обнаружили постороннего. Скорее всего, так и случится. Нужно опередить врага!
– Прости, Глеб Захарович, – еле слышно прошептал Шелестов, поднимая руку с пистолетом на уровень глаз.
Расчет был простой. Если нельзя взять всех четверых, то надо определить, кто главный, а кого можно и уничтожить. Ясно, что двое, переодевшиеся в костюмы, – командиры. Им ответственное задание – идти в город, устанавливать связь со своей агентурой, выходить на объект диверсии. Двое в «кирзачах» – помощники, рядовые исполнители, боевое прикрытие.
Один за другим ударили пистолетные выстрелы. Первая пуля угодила диверсанту в голову, второй схватился за плечо и повалился в траву. Реакция остальных была удивительно быстрой: в прыжке с перекатом они бросились к оружию. «Так их учили, – понял Максим. – Не новички». Внутри все похолодело. Теперь Шелестов потерял преимущество, которое ему давал фактор неожиданности. Сейчас он попадет под автоматный огонь с близкого расстояния.
Стиснув зубы, Шелестов продолжал водить стволом пистолета следом за силуэтами диверсантов. Выстрел! Еще один, еще! Пуля угодила в ногу высокому с холеным лицом, тот со стоном опустился на колено и вскинул автомат. Последняя пуля угодила другому диверсанту в бок. Тот схватился рукой за рану и стал отползать в сторону. «Только бы я его не убил», – подумал с ожесточением Шелестов и отпрыгнул в сторону.