Совершенно не было времени их уговаривать, звуки боя приближались. Эти французы подчас упрямее русских! Сердце сжалось. Он медленно пошел к выходу, боясь повернуться спиной. В память врезались умоляющие глаза Мирабель. Она уже не делала вид, что этот парень ей безразличен, и тянула к нему руки. Рене обняла дочь за талию. Набравшись решимости, Павел выпрыгнул в открытую дверь и припустил по запутанным переходам.
За глиняной оградой гремели выстрелы. Небо покрылось серостью, наступил предрассветный час. Но темнота еще сохранялась. Несколько человек бежали вдоль дороги, оборачивались, стреляли. В полумгле сверкали вспышки автоматных очередей – погоня висела на хвосте.
– Не стреляйте! – гаркнул Павел. – Это я, Поль!
Он рухнул на колени и передернул затвор.
– Поль, какого черта?! Где тебя носит?! – прокричал Марсель, падая рядом.
– К Дюссо зашел…
– Мы нарвались на засаду! – в голосе парня сквозило отчаяние. – Поведение Любера сразу мне не понравилось – он словно замороженный был. Пока сообразили, нас уже стали окружать… Жак Вермон первым погиб.
«А ты в это время с девчонкой развлекался», – мелькнула постыдная мысль. Впрочем, чем бы он помог?
Несколько партизан отступали вдоль дороги, отстреливаясь. Одному не повезло, он упал, схватившись за живот, и тоскливо завыл. К нему кто-то бросился, опустился на колени, но случай, видимо, был безнадежный – боец не стал вытаскивать товарища и припустил дальше. Из десятка посланных в деревню остались человек пять.
Рядом кряхтел Марсель, бил навскидку, совсем не целясь. Павел бросился за ближайшее дерево, сел на колени и стал выискивать мишени.
Из серой хмари проявлялись очертания солдат СС. Они перебегали, прижимались к заборам. Заработал вражеский пулемет, но быстро заткнулся – видимо, боялись зацепить своих. Автоматчики наступали густо, строчили не переставая. Если это и был всего лишь взвод, то весьма усиленный.
Павел стрелял, передергивал затвор, выбивал пулю за пулей. Он кричал Марселю, чтобы уходил, мол, нечего тут делать. Парнишка колебался, но потом подхватил карабин и побежал, пригибаясь к земле. Мимо, тяжело дыша, пробегали люди – Энди Грир, Джузеппе Манчини, кто-то еще… Где Генка с Брянцевым? Они, кажется, оставались в поле… Павел продолжал вести огонь, пока не опустел магазин. Он опомнился, побежал догонять своих. И снова отметил несуразность в поведении партизан: справа овраг, туда надо прыгать, а не выбегать в поле!
Тучи заволокли небо, снова стало темно – спасибо природе. Трое или четверо добрались до края поля, попадали в траву. Стрельба за спиной усиливалась, эсэсовцы подбирались ближе. Они не лезли на рожон, действовали осторожно, но уверенно. Подтащили пулемет, ударила раскатистая очередь.
На краю поля возились оставшиеся в запасе партизаны. В деревню на верную смерть они не пошли, решили прикрывать огнем товарищей, да так прикрывали, что Павел едва не получил от них пулю. Он катился по траве, ругаясь в полный голос.
– Не стрелять! – закричал Генка Кривошеев. – Это наш, ослепли, черти?!
Партизаны поднялись – так было сподручнее вести огонь. Кто-то упал, сдавленно вскрикнув, но остальные не обратили внимания и начали отстреливаться. Заработал пулемет, пули ураганом накрыли деревенскую улицу. Партизаны прокопались, и немцы такого не ожидали, залегли, прижались к заборам. Несколько тел остались на дороге. Вражескому пулеметчику стало неуютно на юру. Он отстрелял ленту, схватил пулемет за ствол и стал перетаскивать его в безопасное место. Ковальский не унимался, продолжал долбить.
– Отходите к лесу! – кричал Павел. – Умереть хотите прямо здесь?
Люди колебались, но вскоре стали пятиться. Ковальский ругался – заклинило затвор, вот же пся крев! И куда подевался весь приобретенный боезапас? За несколько минут израсходовали практически все! Бойцы вставляли последние магазины, откатывались.
Нескольких человек потеряли уже за пределами деревни. Немцы снова настырно лезли. Ахнул Ковальский – вот так сюрприз! – и повалился с пулей в груди. Павел вставил в карабин последнюю обойму. В полный рост уже никто не стоял, люди прятались в траве от шквального огня.
Раздалось надрывное дребезжание: по дороге со стороны деревни ехали мотоциклы. Это определенно не к добру! Началась паника, люди разбегались.