– Павел, давай на холм! – орал Кривошеев. – Там до леса двести метров – уйдем!
Ведь советовал же Вермону затаиться на том холме и выслать разведку в деревню! За высотой местность пересеченная, овраги – есть реальный шанс уйти!
Уже никого не было видно, выжившие партизаны попрятались, отползали. Приближались два мотоцикла. Пулеметчики самозабвенно крошили стебли травы.
Первый мотоцикл остановился за околицей, второй его обогнал, вылетел в поле и запрыгал по кочкам. Пули летели веером. Страшно взвыл смертельно раненный боец – кажется, Марсель.
Павел приподнялся. Прямо на него летел мотоцикл с тремя солдатами. Ствол пулемета изрыгал вспышки пламени. Он рухнул обратно, жар ударил в голову. Пальцы машинально вырвали гранату из подсумка. Другого выхода не было, кроме как подорвать себя вместе с этими чертями. Он заблаговременно вырвал чеку и прижал рычаг к ребристому корпусу лимонки. Боеприпас не слабый, на всех хватит. Он ждал, затаив дыхание, пот катился по лбу… Но мотоциклист его не видел. Майор сел.
Не пришел еще его час – мотоцикл внезапно сменил направление. Кто-то кинулся прочь – не выдержали нервы. Заулюлюкал пулеметчик, рассмеялся хриплым смехом мотоциклист. Нет большего удовольствия, чем преследовать беспомощных людей! Мотоцикл открылся правым боком, и Павел бросил гранату, да с такой силой, что чуть не вывернул конечность. Граната упала в нескольких метрах от переднего колеса. Мотоциклист что-то заметил, но успел лишь разразиться воплем. Все происходило как в замедленной съемке. Граната рванула в тот момент, когда на нее наехало колесо мотоцикла.
Зрелище было эффектное. Заднюю часть мотоцикла подбросило в воздух, мотоциклиста вышвырнуло из седла. Взмыли в воздух оторванные элементы конструкции. Отвалилась люлька, пулеметчика придавило перевернувшейся коляской, и он свернул шею.
Павел повалился в изнеможении. Выходит, поживем еще? Да и некомфортно как-то помирать на чужбине…
Выжившие партизаны восторженно закричали, стали швырять гранаты куда попало – в отличие от патронов, этого добра хватало. Летели в воздух советские «РГД» и германские «колотушки» с удлиненными ручками. Часть поля, прилегающая к дороге, покрылась пеленой разрывов.
Второй мотоциклист не рискнул уходить с дороги. Пулеметчик оборвал стрельбу, мотоцикл развернулся и подался в деревню – весьма вовремя, экипаж могло зацепить осколками. Проехав метров пятьдесят, он снова развернулся. Спрыгнул пехотинец, сидевший сзади, стал стрелять из автомата. Пулеметчик перезаряжал пулемет.
Из деревни прибежали пехотинцы, залегли у края обрывающейся дороги. Партизаны продолжали швырять гранаты – сообразили, что только в этом их спасение. Над полем зависли клубы дыма.
Павел кричал по-русски, потом повторял то же самое на французском:
– Все к холму, там самая выгодная позиция! До леса рукой подать, а если полезет противник, можно закидать его гранатами!
Еще не рассвело, черные тучи клубились над деревней. Смрадный дым забирался в горло. Несколько человек бежали к холму. Кричали немцы – боялись забираться в поле, ждали, пока дым рассеется, а чтобы без дела не сидеть, стреляли, причем наобум.
Павел лез на холм, задыхался. Ноги подкашивались, часть пути пришлось ползти. На покатой вершине все было изрыто, валялись камни, торчал куцый кустарник. Он перевалился в канаву, минуту приходил в себя. Видел только небо, оно покачивалось, уплывало в неизвестном направлении.
Неподалеку сверзился Брянцев, стал кашлять, схватившись за сердце.
– Где Кривошеев? – выдавил Романов.
– А хрен его знает, – простонал «сбитый летчик». – Вроде бежал… Подожди, дай отдышаться, потом разберемся.
– Здесь я, мужики… – простонал из соседней канавы Генка. – Хреново мне, сейчас это небо нас раздавит…
– Ты уж его придержи чем-нибудь.