Бойцы живо обсуждали «предложение». Одним оно не нравилось, другие его горячо поддерживали. Здравый смысл уверял, что надо идти, и неважно, хочется или нет. Недовольно хмурился английский майор Энди Грир, озадаченно чесал затылок поляк Ковальский.
Во Франции действовал не один партизанский отряд, состоявший из советских граждан. Даже названия у них были русские: «Надежда», «Отряд имени Чапаева». Бывшие военнопленные действовали эффективно, доставляя оккупантам серьезные хлопоты.
– Ну наконец-то хоть наших увидеть, – бормотал Кривошеев. – Надоели эти бестолковые европейцы.
Отряд в количестве двадцати штыков выступил в два часа пополуночи. Дозорные проверили тропу – засады не было. Уходили в восточном направлении – пусть дальше, но безопаснее. Луна освещала спуск, заваленный камнями. Ступали осторожно, тянулись вереницей, страхуя друг друга. В низине долго шли через кустарник, светя фонарями, потом свернули направо и двинулись по дну пересохшей речки. Воздух был напоен свежестью – незадолго до полуночи прошел дождь. В дороге не разговаривали, берегли дыхание. Спины людей мерно покачивались. Долго карабкались на каменную гряду, потом опять спускались. Перекурили, продолжили путь. Открытые пространства обходили стороной, подолгу лежали в высокой траве, проницая сонную округу. Бойцы зевали, жаловались на хроническое недосыпание.
К Соли подошли незадолго до рассвета, когда в природе был самый сон. Отряд собрался в дубовой рощице. Вермон сидел на коленях и разглядывал в бинокль восточную окраину деревни. Слева располагался небольшой холм – с него бы открылся лучший вид.
– Месье, рекомендую занять эту возвышенность, – предложил Павел, подобравшись к командиру. – С нее лучше видно, да и в плане обороны она значительно выгоднее. Мы ведь не уверены на сто процентов, что в деревне нет засады?
Вермон недовольно покосился в его сторону и проворчал:
– Не знаю, как у вас, Поль, но мы привыкли доверять своим источникам. В деревне только полицейские, они спят в своих домах со своими женами, причем половина этих полицейских сотрудничают с нами и не будут рваться в бой. В деревне нет никого, там все тихо. Мы не пойдем в центр Соли, ограничимся крайними участками. Все, что нам нужно, люди соберут быстро. Отправим в деревню несколько человек, остальные подберутся ближе и будут ждать.
В паху подозрительно защекотало. Смутные видения забрезжили в памяти.
– Разрешите мне тоже пойти, месье Вермон? Я гостил у Бернара Дюссо, хотелось бы еще раз поблагодарить его за заботу.
Темнота была кстати – скрыла румянец. Вермон не всматривался, пожал плечами.
– Хорошо, Поль, не возражаю. Иди к Дюссо, а мы с десятком парней двинем дальше, к Анри Люберу. Это пенсионер, бывший сотрудник секретной службы. Четыре года назад бежал из Виши, люто ненавидит маршала Петтена. Он точно знает, у кого в деревне можно взять продукты. Остальные будут на околице, пусть страхуют.
Глава 7
Осталось подспудное беспокойство – все было спланировано безграмотно, на основании сомнительных сведений. Но дело хозяйское, местным виднее.
Отряд рассыпался по полю, двинулся вперед. Половина людей осталась в траве, остальные вошли в деревню. Стояла тишина, нигде не горел свет. Из полумрака вырисовывались очертания глиняных заборов, стен, непропорционально крупных печных труб. Партизаны двинулись дальше, прижимаясь к постройкам, а Павел свернул и перелез через ограду.
Поколебавшись, он перебежал двор, затем нырнул в проем сарая. Дверь была приоткрыта. От знакомых запахов сухой травы закружилась голова. Он пожалел, что не взял фонарь (что за блажь околдовала?). Майор по памяти и на ощупь пробрался к двери в дальней стене, потянул на себя. Дверь была заперта. Он стукнул пару раз, чертыхнулся. Вот уж воистину дурная голова не ведает, что творит! Через главное крыльцо надо было идти! Но в том и состояло дело, что Бернара и Рене Дюссо можно было и не беспокоить.
Девушка словно почувствовала, что он рядом. С обратной стороны двери послышался шорох, хриплый от сна голосок опасливо вопросил, «кого там носит в ночь глухую».
– Это я, – волнуясь, сообщил Романов. – Поль. Беглый русский…
Дверь отворилась. В руке у девушки горел фонарик. Обрисовались скомканные волосы, длинная ночная рубашка. Павел зажмурился от яркого света. Девушка застыла, раскрыв рот, – мужчина, с которым она недавно провела ночь, выглядел совсем иначе! Приодет, в глазах мужественный блеск, на поясе подсумки с магазинами и гранатами, за плечом карабин… Мирабель издала берущий за душу стон, схватила его за шиворот и втащила внутрь.
Павел растерялся, споткнулся о порог. Запашок в сельскохозяйственной подсобке был еще тот, но это вообще не имело значения. Ох уж эта любовь по-деревенски! Он бормотал: «Мирабель, подожди», но она не обращала внимания на его лепет, осыпала его поцелуями, тащила за собой. Как же здорово, что она услышала этот робкий стук в дверь!