5. Присутствует глубокое увлечение, помогающее нам забыть неприятные стороны жизни. Все тревожные мысли, появляющиеся без приглашения в минуты, когда мы предоставлены самим себе, не беспокоят нас. (Похоже на технику осознанности.)
6. Эти виды деятельности дают нам ощущение контроля в сложных ситуациях. Вот почему так много приятных занятий сопряжены с риском, будь то скалолазание или выступление на публике; даже при условии риска в них заключена возможность обучиться крайне специфичным навыкам, минимизирующим опасность, и таким образом испытать чувства превосходства и гордости.
7. Мы утрачиваем чувство неловкости, исчезает Внутренний Критик. На время мы забываем о себе, однако завершаем работу с чуть более положительным мнением о своей особе.
8. Наше ощущение времени меняется. Время может проходить быстро, как при просмотре захватывающего фильма или пьесы, или очень медленно, как сообщают некоторые актеры, фокусирующиеся на мелких подробностях своих навыков. Говорят, знаменитый американский бейсболист Тед Уильямс мог рассмотреть швы на брошенном ему мяче. По-видимому, ощущение свободы от обыденного циферблатного времени помогает нам чувствовать прилив сил и становится для нас глотком свежего воздуха.
Заключается ли наша работа в управлении сверлильным станком, организации деятельности кадров или уходе за детьми, мы все в определенной степени контролируем то, насколько приятна наша активность. Например, во многих занятиях – и на ум сразу приходит воспитание детей – почти не следует мгновенных позитивных откликов. Дети и супруг не говорят вам достаточно часто, какую замечательную работу вы выполняете, однако вам наверняка сообщат, когда что-либо пойдет не так, даже если вы здесь абсолютно не виноваты. Нам нужно усилить позитивную отдачу, включив в нее возможности и повысив собственную чувствительность к ней.
К примеру, обычная чашка кофе с соседом или звонок бабушке или дедушке – это возможность, пусть и косвенным, но важным путем, напомнить себе: работа по воспитанию детей серьезна и значима и вы справляетесь с ней весьма и весьма успешно. Возможно, супругам надо прямо напомнить о том, что их вторая половина целый день сидела дома с детьми и нуждается в признании и одобрении. И хотя на семейных консультациях нередко заявляют: «Если я вынуждена просить его о внимании, тогда оно на самом деле ничего не стоит», – по сути, это внимание все еще значимо и доступно для встраивания в него напоминаний, уменьшающих необходимость просить.
Другой схемой укрепления самоценности является анализ нашего понятия успеха. Несколько минут спокойного чтения с капризным ребенком – огромное достижение не только потому, что этого трудно добиться, но и потому, что такой момент может стать единственным прекрасным моментом жизни ребенка в тот день и способен значительно развить его умение контролировать собственное настроение в будущем.
С постепенным переходом общества к ориентированности на сферу услуг все больше профессий оказываются сопряженными с эмоциональным стрессом вместо физического, вызываемого тяжелым трудом.
Все должности, предполагающие управление сотрудниками – от продавца, налоговика до официанта и работника детского сада, – требуют управления собой, исполнения определенной роли. Почти никто не заметит, если у рабочего фабрики целый день ворчливое настроение, но вот сотрудник детсада не вправе позволить себе быть раздражительным. Мы должны надевать маску и контролировать выражение своих истинных чувств. Такого рода контроль в норме происходит из сознательного и вдумчивого желания выполнять работу хорошо, а не из убеждения о том, что сами наши чувства неприемлемы. Иногда мы имеем полное право быть раздраженными, однако следует регулировать способ выражения своих эмоций; это часть профессионализма, то, чем можно гордиться.
Независимо от того, любите вы свою работу или нет, важно помнить: она обеспечивает множество поощрений, которые мы часто воспринимаем как должное. Прежде всего работа – источник дохода. Не менее ценной является необходимость подниматься по утрам, вовремя добираться до места работы, держаться до самого конца рабочего дня, иногда выполнять трудные или очень неприятные задачи, – поскольку в результате мы испытываем гордость и самоуважение, не осознаваемые нами вплоть до завершения этих дел. Вот одна история о важности работы.
Адаму было пятнадцать, когда его направили ко мне после того, как он не смог закончить девятый класс. Он никогда не делал домашнюю работу и слыл среди одноклассников клоуном. Отец перестал участвовать в жизни мальчика, когда тому было четыре года. У Адама были еще старшие сестры и братья, пережившие крайне неспокойный пубертат, полный конфликтов с матерью. Мать – очаровательная, вежливая, интеллигентная женщина и… тайный алкоголик. Она привела Адама не из-за его проблем со школой, или отсутствия у него друзей, или его подавленного состояния (хотя все перечисленное было верно), а из-за того, что он начал ей дерзить.
Рост Адама достигал где-то 160 см, вес – 50 кг; он носил очки с толстыми стеклами. Голова большая, телосложение хрупкое, мальчик имел проблемы со зрением, вызванные эмбриональным алкогольным синдромом. Он напускал на себя суровый вид, изо всех сил стараясь выразить свой бунтарский настрой. Адам знал: мать ждала, что я исправлю его, и ни капли не был заинтересован в этом, однако из-за чрезмерной уступчивости не смог отказаться от визита.
Так как в процессе беседы я не перечил подростку и не поправлял его, Адам немного открылся мне. Он поделился своим взглядом на мир. Конфликты окружали его повсюду: в школе, в торговом центре, в боулинге, – затеваемые, как правило, несколькими более крепкими старшими ребятами, которые преследовали Адама без понятной ему причины. К счастью, подросток владел боевыми искусствами и находил выход из таких ситуаций. Со временем количество и телосложение детей, избиваемых Адамом, увеличивалось, а их травмы становились все серьезнее и серьезнее, и тут я вдруг понял: все услышанное мной вообще никогда не происходило в действительности. Зачем мальчику понадобилась рассказывать мне все эти истории?
Мой консультант подсказал мне: я удостоился права участвовать в реконструктивных фантазиях Адама – в грезах, помогавших ему поддерживать лучшее мнение о себе, и если я проявлю терпение и не буду давить на него, решение придет само. Фантазии подростка касались всех реалий его жизни. Очевидно, он практически не чувствовал настоящей защищенности в опасном мире. Регулярные переживания в школе лишь укрепляли его ощущение беспомощности. Я поступил, как мне посоветовали, и по прошествии лета Адам перестал жаловаться на вынужденные стычки и даже приносил мне пойманную им рыбу.
Той осенью у Адама снова возникли неприятности в школе. Теперь он отставал на год, посещал те же занятия во второй раз с теми же (по большей части) учителями. Последние не особенно радовались его возвращению. Когда подросток начал понемногу делиться тем, как учителя обращались с ним, я смог представить, какого рода провокационное поведение с его стороны вызывало подобную яростную реакцию. Я пошел в школу и присоединился к совещанию учителей по поводу Адама; никогда не забуду слова учителя физкультуры: «С этого ребенка просто нужно сбить спесь». Кажется, я в тот же миг понял проблему подростка в школе: на самом деле ему требовалось прибавить много спеси; ему нужен был опыт, в котором он мог бы чувствовать себя грамотным и успешным. Но он был слишком напуган и недоверчив, чтобы кому-либо это показать. Напротив, Адам вел себя нагло, безответственно, оскорбительно, глупо – и тем самым сводил учителей с ума. Принятие указаний от авторитетной фигуры буквально развалило бы на куски созданный им фальшивый образ, образ искусного каратиста, каждый вечер пробивавшего себе дорогу сквозь полчища врагов.
Адам нашел любопытное решение: он бросил школу и устроился помощником сантехника. Ему приходилось начинать работу в пять часов утра, целыми днями в любую погоду таскать тяжелые инструменты и делать бóльшую часть грязной работы, входящей в обязанности сантехника. Если верить всем его сообщениям, делал он это бодро и энергично. Я удивился такой перемене, но Адам терпеливо разъяснил мне: так как сантехник платил ему и относился как к взрослому человеку, он имел право указывать подростку, что делать. Исполнять приказы за деньги – хорошо; исполнять приказы только потому, что взрослые старше и авторитетнее, – нет.
И хотя Адам больше не вернулся в школу, мне кажется, он изменился. Он смог отыскать способ обрести чувство собственного достоинства в практическом успехе и не жить постоянно в своем воображаемом мире. Благодаря посредничеству денег он нашел путь взаимодействия со взрослыми, который побуждал обе стороны относиться друг к другу непротиворечиво и с уважением. Ему удалось отказаться от своего дерзкого образа и обращаться с начальником как один взрослый человек с другим взрослым человеком. Я надеялся, что эти новые навыки сформируют ему основу для адаптации к взрослой жизни.
Если работа совсем неприятна
Многие люди застревают на работе, которая им попросту не нравится (и, учитывая экономический кризис, их количество будет увеличиваться), но вынуждены быть благодарными и за нее. В таком случае всегда доступно несколько рекомендаций, которые помогут сделать работу более приятной.
● Постарайтесь взять от работы максимум. Это одна из областей, где мы имеем возможность внести свой вклад, а это может стать основным источником счастья. Создание чего-либо нового и уникального, решение сложной проблемы, влияние на будущее способны сообщить нашей жизни больше смысла. Конечно, обучение и практика займут много времени, прежде чем вы станете профессионалом и совершите что-то по-настоящему значимое, но, придерживаясь пути собственного профессионального роста, вы уже будете чувствовать себя лучше. Если ваша работа скучная или монотонная, продолжайте поиск чего-то лучшего, не застревайте.
ebooksa