За спиной виконта неуклюже мялся констебль, который предпочитал молчать, чувствуя себя предельно неуютно в столь именитой компании. Сам же Финч пока не обращал на него никакого внимания, лишь ответил на смущенное приветствие с его стороны.
— Очень обстоятельный рассказ, сэр Валентайн, — проскрежетал он своим грубым голосом. — Однако по вашим глазам я вижу, что вас что-то настораживает во всей этой странной истории, ведь так?
— Вы правы, — Аттвуд кивнул и краем глаза заметил, как недовольно скривился Норберт Эддингтон.
— И что же? Как по мне, то, следуя логике, этот Селби Нэш и есть убийца.
— Здравые слова, мистер Финч! — удовлетворенно воскликнул виконт, получив такую весомую поддержку в лице главного констебля Хэмптоншира.
Профессор не торопился говорить, он умело сдерживал эмоции. Вся его мощная фигура источала степенность и спокойствие.
— Джентльмены, — ровным голосом произнес он, — вы когда-нибудь наблюдали за кем-то в течение, ну, скажем, одного дня? За человеком, естественно?
Полицейские Нил Браун и Кевин Ходжес удивленно переглянулись между собой, что не ускользнуло от внимательных глаз Аттвуда. Финч и бровью не повел, лишь смотрел на доктора, ожидая продолжения:
— Разве это сейчас важно? — поинтересовался он.
Эддингтон и констебль молчали.
— Весьма. Предположу, что нет. Ибо в противном случае вы смогли бы видеть, что наблюдаемый в течение этого самого дня производит некий набор действий: он просыпается, приводит себя в порядок, пьет воду, к примеру, из металлической кружки, а затем заваривает чай и принимается за завтрак. А на завтрак у него, скажем, яичница с бобами и хлеб, вкусив которые, он совершенно привычным жестом берет салфетку и вытирает губы. Потом одевается и выходит в город. Он идет пешком, потому что он всегда ходит от дома к работе пешком. Долгая и рутинная работа, в перерыве ланч, потом уставший идет в пивную пропустить кружку эля в кругу приятелей. Причем пьет только одну и вскоре покидает таверну, направляясь домой. По приходу чистит туфли на следующий день, аккуратно вешает костюм и ложится спать. И так изо дня в день. К чему я говорю вам это?
Двое полицейских уж начали думать, что этот хорошо одетый великан, чье имя известно всей Англии, пребывает не в себе.
— А и правда — к чему? — не выдержал Эддингтон. — Видимо, это схоже на одну из ваших лекций?
Губы Финча растянулись в улыбке от сказанного виконтом, но он продолжал молчать.
— Да к тому, друзья мои, что это простейшее описание примитивных бытовых действий какого-либо обычного англичанина можно назвать одним словом — поведение. Оно всегда имеет под собой некую неосознанную цепочку системных, автоматических решений, которые затем перерастают в конкретные действия. Каждый человек ведет себя по-своему, каждому свойственно то или иное поведение. Оно всегда оправдано логикой, подчиняется первичным стимулам и доведено до автоматизма. Причем весьма часто такого, что мы, сами не замечая того или не отдавая себе отчет, делаем то или иное дело, которое ложится в общий контекст поведения. Что вы предпочитаете пить по утрам, мистер Финч?
— Хм… вряд ли я удивлю вас, доктор Аттвуд. Это цейлонский чай.
— Именно цейлонский? Не китайский?
— Ни в коем случае! Только цейлонский.
— Сейчас вы поведали нам о своей привычке, которая наполняет смыслом ваше поведение наряду с другими привычками. Пить именно цейлонский чай каждое утро — привычка, доведенная до автоматизма; насыпать его в заварник, заливать кипятком, подождать, потом сесть за стол, налить в фарфоровую чашку напиток и затем медленно пить его, наслаждаясь вкусом, — это поведение, мистер Финч.
— Откуда вам известно про фарфоровую чашку? — удивленно спросил главный констебль.
ebooksa