— Видите ли, нет ничего плохого в том, что девушка встречается с милым другом то здесь, то там, то еще где-то… но только до тех пор, пока о ней не начинают судачить, — объяснила свои действия миссис Гуденаф в беседе с приятельницей. — Когда же такое случается — а имя Молли Гибсон сейчас у всех на устах, — думаю, для Бесси, доверившей мне Аннабеллу, будет лучше, чтобы дочку не видели рядом с такой молодой особой. Девушка не должна давать повода для пересудов, а уж если это произошло, то до тех пор, пока сплетни не утихнут, рядом с ней делать нечего.
Некоторое время обе мисс Браунинг оставались в неведении относительно злых языков, разносивших сплетни о Молли. Все знали, что старшая сестра отличается крутым нравом, поэтому каждый, кто с ней встречался, интуитивно опасался при ней говорить плохо про тех, кто ей дорог. Сама она могла порицать своих любимчиков за какие-то проступки, причем не стесняясь в выражениях, но никто другой не смел задеть ее питомцев даже случайно. Мисс Фиби особого ужаса не внушала, а главная причина того, что не узнала сплетню вместе со всеми, объяснялась просто: не будучи розой, она жила рядом с розой, к тому же отличалась столь нежной натурой, что даже толстокожая миссис Гуденаф не желала причинить ей боль. В итоге недавно прибывшая миссис Даус по неведению упомянула городские пересуды как нечто хорошо известное. Мисс Фиби засыпала собеседницу вопросами, хотя со слезами утверждала, что совсем не верит тому, что слышит, а затем совершила своеобразный героический поступок, на протяжении четырех-пяти дней сохранив новость в секрете от грозной сестры Кларинды. В конце концов, однажды вечером старшая мисс Браунинг потребовала от младшей объяснений.
— Фиби, если у тебя есть серьезный повод окончательно извести себя вздохами, то немедленно расскажи мне, в чем дело. Если же нет, то постарайся избавиться от новой дурной привычки.
— Ах, сестра! Думаешь, действительно необходимо все тебе рассказать? Для меня это стало бы большим утешением, однако ты расстроишься.
— Глупости. Я так часто размышляла о всяческих неприятностях, что смогу спокойно и без эмоций встретить любую новость. К тому же, когда вчера за завтраком ты заявила, что собираешься навести порядок в своих ящиках, я сразу поняла: что-то стряслось, — вот только не смогла определить уровень разрушительной силы. Дай угадаю: рухнул Хайчестерский банк?
— Ах нет, сестра! — воскликнула мисс Фиби, поерзав на диване. — Неужели ты и правда так подумала? Наверное, надо было рассказать тебе сразу!
— Вот именно, Фиби. Научись ничего от меня не скрывать. Наблюдая за тобой, я решила, что нас ждет банкротство: мяса на обед больше не будет; останутся лишь бесконечные вздохи. Так в чем же дело?
— Даже не знаю, как сказать, Кларинда. Правда, не знаю.
Мисс Фиби заплакала, но сестра сжала ей руку и резко встряхнула.
— Когда расскажешь, можешь плакать сколько угодно, но только не сейчас: не держи меня в нервном напряжении.
— Молли Гибсон потеряла репутацию — вот что произошло.
— С Молли Гибсон не могло произойти ничего подобного! — негодующе воскликнула мисс Кларинда. — Как ты смеешь повторять сплетни о дочке бедной Мери! Никогда больше не произноси таких слов!
— Ничего не могу изменить: мне об этом поведала миссис Даус и добавила, что весь город только это и обсуждает. Я сказала, что не верю ни единому слову, и поэтому несколько дней ничего тебе не говорила.
Мисс Кларинда молча встала и решительно направилась к выходу.
— Ах, сестра! Что ты собираешься делать?
— Собираюсь надеть шляпу, накидку и перчатки и отправиться к миссис Даус, чтобы обвинить ее во лжи.
— О, только не произноси это ужасное слово — «ложь»! Пусть это будет «вымыслом», потому что вряд ли эта дама хотела причинить вред нашей Молли. К тому же… вдруг окажется, что это правда? Честное слово, сестра, не могу отделаться от мысли, что нечто подобное действительно могло произойти.
— Что именно? — сурово уточнила старшая мисс Браунинг, все еще с судейской прямотой стоя посреди комнаты.
— Ну, достоверно известно, что Молли передала ему письмо.
— Кому «ему»? Можно без тайн?