— Бедная миссис Хемли не могла обойтись без Молли: относилась к ней как к дочери, особенно в последнее время, когда, боюсь, на ее долю выпало немало тревог. Мистер Осборн — должно быть, вы слышали — не достиг выдающихся успехов в колледже, хотя родители ожидали от него многого! Но разве это важно? Ему не придется зарабатывать на хлеб! Считаю, что амбиции пусты, если молодому человеку профессия не требуется.
— Что же, во всяком случае, теперь сквайр должен гордиться. Я видел утренний выпуск «Таймс» с отчетом об экзаменах в Кембридже. Кажется, второй сын носит имя отца: Роджер?
— Да! — воскликнула Молли, быстро встала и подошла ближе.
— Он получил высший балл — вот и все, что мне известно, — сказал мистер Престон таким тоном, словно досадовал на себя за то, что нечаянно доставил радость собеседницам.
Молли вернулась на свое место рядом с Синтией и тихо, словно про себя, проговорила:
— Бедная миссис Хемли.
Синтия сочувственно сжала руку подруги, хотя и не понимала, отчего та загрустила. Да Молли и сама не понимала. Преждевременная смерть; вопрос, знают ли мертвые, что происходит на покинутой ими земле; провал блестящего Осборна; успех благородного Роджера; тщета человеческих желаний — все эти мысли смешались в сознании.
Через несколько минут, вернувшись в реальность, Молли услышала, как тоном фальшивого сочувствия мистер Престон говорит о семействе Хемли все самое плохое, что только можно представить.
— Бедный старый сквайр оказался не самым мудрым землевладельцем: печальным образом развалил все хозяйство, — а Осборн Хемли слишком нежен и утончен, чтобы понять, как увеличить стоимость земли, даже если бы у него был капитал. Человек с практическим знанием сельского хозяйства и суммой в несколько тысяч фунтов смог бы поднять доход до восьми тысяч в год. Конечно, Осборн постарается найти жену с деньгами. Семья старинная, знатная, поэтому он не побоится снизойти, хотя скорее все решит сквайр. Как бы то ни было, он непригоден к постоянной работе. Нет! Семья быстро приходит в упадок. Жаль, что древние саксонские дома исчезают с лица земли. Но над Хемли-холлом навис рок. Даже первый отличник Кембриджа — Роджер Хемли — не сможет ничего исправить, да и не захочет: получит стипендию и место в колледже, и на этом все закончится.
— А я так не думаю, — громко возразила Синтия. — Судя по тому, что говорят о мистере Роджере, он не допустит, чтобы Хемли-холл пришел в упадок.
— Им невероятно повезло заслужить поддержку самой мисс Киркпатрик, — усмехнулся мистер Престон и поднялся, намереваясь откланяться.
— Дорогая Молли, — прошептала тем временем Синтия, — прости мне эту маленькую ложь: я знаю о Хемли лишь то, что ты о них рассказывала. Не могла терпеть, чтобы этот выскочка говорил о них гадости, а ты с трудом сдерживала слезы.
Единственным непререкаемым авторитетом для Синтии оказался мистер Гибсон. В его присутствии она выбирала слова и проявляла больше внимания к матери. Очевидное уважение к отчиму и желание заслужить его одобрение заставляли ее держать себя в строгих рамках. Так она заслужила репутацию живой разумной девушки с неплохим знанием жизни, что делало общение с ней очень полезным для Молли. На всех мужчин мисс Киркпатрик производила примерно одинаковое впечатление. Первым делом их поражала ее внешность, а затем покоряла совершенно невероятная манера себя вести: «Вы гораздо умнее меня, так проявите снисхождение к моим причудам». Это была всего-навсего ничего не значившая уловка, которой сама Синтия не замечала, но действовавшая на окружающих беспроигрышно. Даже старый садовник Уильямс не стал исключением.
— Ах, мисс, какая замечательная леди! — поделился он с Молли. — Как по-доброму, смотрит, как говорит! Весной обязательно научу ее прививать розы. Уверен: она все поймет, хотя и притворяется глупой.
Если бы Молли не обладала самым кротким на свете нравом, то могла бы позавидовать всеобщему восхищению достоинствами Синтии. По простоте душевной ей ни разу не пришло в голову сравнить ее с собой по количеству получаемой любви, и все же однажды показалось, что подруга вторгается на ее территорию. Отправленное Осборну Хемли приглашение на обед было отклонено, однако молодой человек вскоре счел возможным нанести визит мистеру и миссис Гибсон. После отъезда из Хемли-холла и смерти миссис Хемли Молли впервые встретилась с ним и собиралась о многом расспросить. Терпеливо дождавшись, когда закончится поток пустых любезностей миссис Гибсон, она сумела наконец задать свои вопросы. Как поживает сквайр? Вернулся ли к своим обычным занятиям? Не пострадало ли его здоровье? Она старалась спрашивать как можно корректнее, словно прикасалась к болезненной ране. Прежде чем заговорить о Роджере, Молли мгновение помедлила, так как в сознании промелькнула мысль, что успешная карьера брата в Кембридже могла вызвать у Осборна сложные чувства, но потом вспомнила искреннюю братскую любовь и осмелилась затронуть тему, когда в комнату, подчиняясь призыву матери, вошла Синтия и села за рукоделие. Трудно было вести себя скромнее: она едва произнесла пару слов, — и все же Осборн моментально попал во власть ее чар. Его внимание через некоторое время как-то незаметно переключилось на Синтию, а к Молли он потерял интерес. Возможно, разочарование оттого, что не услышала о Роджере всего, что хотелось, придало особую проницательность, однако внезапно Молли поняла, что если бы Осборн и Синтия поженились, миссис Гибсон была бы довольна, и нынешнюю беседу она воспринимает как знаменательное начало счастливого романа. Помня о тайне, невольной обладательницей которой стала, Молли наблюдала за поведением гостя и думала о неведомой отсутствующей жене, не переставая гадать, привлечет ли мистер Хемли интерес Синтии. Держался он с нескрываемым расположением и пиететом к прекрасной молодой особе, а разговаривал с искренним интересом. Глубокий траур подчеркивал изящную фигуру молодого человека и тонкие, благородные черты лица, однако ни в словах, ни во взглядах не улавливалось даже намека на флирт в том смысле, в каком Молли понимала значение этого слова. Синтия тоже держалась очень скромно и спокойно, как обычно, когда разговаривала с мужчинами. В этом и заключалась часть ее непреодолимого обаяния. Разговор зашел о Франции. В юности миссис Гибсон сама провела в этой стране два-три года, а недавнее возвращение мисс Киркпатрик из Булони сделало тему вполне актуальной. И только Молли оказалась исключенной из общей беседы. Несмотря на неудовлетворенный интерес к успехам Роджера, в конце концов ей пришлось встать и попрощаться с Осборном ничуть не теплее, чем это сделала Синтия. Как только посетитель удалился, миссис Гибсон рассыпалась в похвалах:
— Право, начинаю верить в силу древней родословной! Истинный джентльмен! Какой любезный, какой приятный! Совсем не таков, как развязный мистер Престон!
Заметив быстро брошенный на нее тревожный взгляд, Синтия холодно произнесла:
— Близкое знакомство не пошло мистеру Престону на пользу. Было время, мама, когда мы обе считали его очень милым.
— Не припомню. Твоя память острее моей. Но мы говорили об этом обворожительном мистере Осборне Хемли. Молли, ты почему-то постоянно твердила о его брате: Роджер то, Роджер это. Ума не приложу, почему раньше ты почти не упоминала об этом молодом человеке?
— Я часто говорила о мистере Роджере? Не заметила, — слегка покраснев, пожала плечами Молли. — Наверное потому, что гораздо больше с ним общалась: он чаще бывал дома.