— Хорошо-хорошо, все в порядке, дорогая. Наверное, он просто больше тебе подходит. Но, честное слово, когда я увидела мистера Осборна рядом со своей дочерью, сразу подумала… Но, пожалуй, не стоит об этом говорить. Просто внешне они оба значительно привлекательнее окружающих, и это трудно не заметить.
— Прекрасно понимаю ход твоих мыслей, мама, — невозмутимо заметила Синтия. — И Молли, несомненно, тоже понимает.
— Ничего плохого в этом нет. Слышали, как он сказал, что когда брат вернется в Кембридж, почувствует себя свободнее? С тем же успехом мог продолжить: «Если тогда пригласите меня на обед, с радостью приду». Как раз и куры подешевеют. Повариха замечательно их готовит! Все складывается как нельзя лучше. Я и о тебе, дорогая Молли, не забуду: со временем, когда Роджер Хемли вернется, непременно приглашу и его на обед.
Молли не сразу поняла смысл последней фразы, но уже через минуту, когда увидела, с каким интересом наблюдает Синтия за ней, покраснела до корней волос.
— Боюсь, мама, Молли не испытает должной благодарности. На твоем месте я не стала бы давать обед ради нее. Лучше сосредоточь свою доброту на мне.
Общение Синтии с матерью нередко озадачивало Молли, и сейчас был тот самый случай, но ей захотелось что-то немедленно ответить на возмутительные слова миссис Гибсон.
— Мистер Роджер Хемли много времени проводил дома и был очень добр ко мне, когда я там жила, в то время как мистер Осборн появлялся крайне редко, потому его я упоминала гораздо реже. Если бы я… если бы он… Ах, Синтия, вместо того чтобы надо мной смеяться, лучше бы помогла найти верные слова!
Однако мисс Киркпатрик предпочла оставить ее просьбу без внимания и задумчиво проговорила:
— Идеал моей матушки произвел на меня странное впечатление. Не пойму: телесно или еще и умственно? Как по-твоему, Молли?
— Знаю, он слаб только физически, но зато хорошо образован и умен. Все об этом говорят, даже папа, не склонный кого-либо хвалить, поэтому провал в колледже кажется еще более странным.
— И все равно какая-то слабость в нем присутствует, хотя он и весьма мил. Наверное, тебе нравилось в Хемлихолле.
— Да, но теперь все кончено.
— Ах, ерунда! — воскликнула миссис Гибсон, отвлекшись от подсчета петель в вязании. — Вот увидите: молодые люди станут часто приезжать к нам на обед. Твой папа их ценит, а я всегда рада пригласить его друзей. Траур по матушке не продлится вечно. Полагаю, мы будем часто встречаться и скоро сблизимся семьями, а то что ни говори, добрые обитатели Холлингфорда, ужасно отсталые и ограниченные люди, вгоняют в тоску.
Глава 21
Сводные сестры
Казалось, предсказания миссис Гибсон сбылись, так как мистер Осборн Хемли стал часто посещать ее гостиную. Порой пророки прилагают усилия к осуществлению своих предсказаний, а миссис Гибсон определенно не сидела сложа руки.
Манеры джентльмена озадачивали Молли. Осборн упоминал об отлучках из Хемли-холла, но не уточнял, где именно был. Поведение его ни в малейшей степени не соответствовало ее представлению о жизни женатого мужчины: тому надлежало содержать дом и слуг, платить налоги и аренду, а главное — жить вместе с супругой. Вопрос: кто его таинственная избранница? — бледнел перед другим: где она скрывается? В качестве целей небольших путешествий Осборн упоминал Лондон, Кембридж, Дувр и даже Францию. Географические названия звучали вполне естественно, словно он не понимал, что выдает себя. Иногда вырывались такие фразы: «Ах, должно быть, в тот день я пересекал пролив! Какие были волны! Вместо положенных двух часов промучились целых пять!» Или: «На прошлой неделе встретил в Дувре лорда Холлингфорда, и он сказал…», «Сегодняшний холод не сравнить с тем, какой стоял в Лондоне в четверг: термометр показывал всего пятнадцать градусов».
Возможно, в общем потоке беседы эти небольшие откровения оставались незаметными для всех, кроме Молли, чье любопытство неизменно крутилось вокруг тайны, несмотря на старания не думать о том, что должно было тайной остаться.
Ей было абсолютно ясно, что дома Осборну плохо. Он утратил легкий налет цинизма, которым бравировал, обещая достичь грандиозных успехов в учебе. В этом заключался единственный положительный результат провала. Если мистер Хемли и не давал себе труда по достоинству оценить других людей и их достижения, то во всяком случае разговор его утратил избыточный привкус критического перца. Он держался более рассеянно и менее любезно, заметила миссис Гибсон, однако вслух не сказала, выглядел нездоровым, но это обстоятельство могло стать следствием душевного разлада, который Молли время от времени замечала сквозь вуаль светской беседы. Порой в разговорах с ней он вспоминал ушедшие счастливые дни или время, когда матушка была жива, после чего голос его стихал, а лицо омрачалось, так что Молли жаждала выразить глубокое сочувствие. Об отце он упоминал нечасто и всегда с тем болезненным напряжением, которое существовало во время ее жизни в Хемли-холле. Почти все знания об этой семье Молли почерпнула из рассказов мадам и не знала, насколько отец знаком с тонкостями их отношений, поэтому старалась не задавать лишних вопросов, тем более что обсуждать семейные дела пациентов мистер Гибсон всегда наотрез отказывался. Иногда ей казалось, что это был сон: те краткие полчаса в библиотеке Хемли-холла, когда она случайно узнала о столь важном для Осборна обстоятельстве, так мало повлиявшем на образ его жизни — как на словах, так и на деле. В течение тех двенадцати-четырнадцати часов, которые она после этого провела в доме, ни сам Осборн, ни Роджер ни словом не упомянули о женитьбе. Действительно, это вполне могло оказаться сном. Вероятно, тайна тяготила бы Молли куда болезненнее, если бы Осборн проявлял особое внимание к Синтии. Она определенно его интересовала и привлекала, но вовсе не страстно и пылко. Он восхищался ее красотой и ценил обаяние, но в то же время нередко отходил, чтобы сесть рядом с Молли и поговорить о матушке, вспомнить которую мог только с ней и больше ни с кем. Однако мистер Осборн так часто появлялся в доме, что миссис Гибсон имела некоторые основания считать объектом его интереса дочь. Молодому человеку нравилось общество двух умных красивых девушек с прекрасными манерами, тем более что одна из них была любимицей матушки, память о которой он свято хранил, однако зная, что не относится к категории холостяков, пожалуй, он слишком легкомысленно воспринимал как неведение окружающих, так и его возможные последствия.
Молли не любила первой упоминать о Роджере, поэтому упустила множество возможностей услышать новости. Осборн, в свою очередь, часто казался настолько рассеянным и пассивным, что лишь подчинялся общему течению беседы, а Роджер, как неуклюжий, не слишком любезный молодой человек, к тому же младший в семье, мало интересовал миссис Гибсон. Синтия же вообще никогда его не видела, так что редко им интересовалась. Молли знала, что после успеха на важном экзамене Роджер ни разу не приезжал домой, как знала и то, что он упорно к чему-то готовился: должно быть, к получению стипендии и места в колледже, — и все. Осборн неизменно отзывался о нем с любовью и уважением — больше того, с восхищением! И это скептически настроенный старший брат, редко простиравший свою оценку так далеко.