Чисто римское убийство

– Я знал, что самоубийство было инсценировкой.

Всадник прищурился.

– Не буду делать вид, что я удивлен.

– Конечно. Было бы удивительнее, если бы мне было об этом неизвестно, – согласился Эбур. Он нахмурился, собираясь с мыслями и начал рассказывать. – Когда мы узнали о том, что Сенций и Тавр начали аресты среди людей близких к Эгнацию мы не сомневались, что молодой хозяин будет одним из первых. Той же ночью оба Арарика уехали из Города на свою виллу. Скорее просто дом с маленьким садом, неподалеку от Антемн. Мы понимали, что это временная мера. Мы понимали, что его будут искать и, безусловно найдут. Власти могли пощадить других заговорщиков, но Арарик был слишком близок к Эгнацию. Даже собирался жениться на его дочери. Тогда старый господин придумал свой план. Его сын должен был исчезнуть, но так, чтобы никому не пришло в голову его искать. Мы инсценировали самоубийство. Мы были уверены, что никто не станет тратить время на тщательное расследование. Власти были слишком заняты арестами живых, чтобы заботиться о мертвых.

Некоторое время молодой господин прятался в горах возле Фиден. Через несколько дней, когда основные заговорщики были арестованы, в чужой одежде и под чужим именем он уехал в Плаценцию. Мы думали, что если его станут искать, то будут искать на юге, где у семьи были поместья.

Мы договорились встретиться через два месяца. Я должен был привезти ему деньги, новости из Рима и в дальнейшем служить связным между ним и его отцом. Чтобы у меня была возможность беспрепятственно ездить по стране, молодой господин составил завещание, в котором дал мне свободу и оставил небольшую сумму денег. Это не вызвало подозрений. Долгие годы я был для него наставником, учителем, я ходил за ним с самых первых его дней. Дерзость с моей стороны говорить это, но, я.…, – тут голос Эбура дрогнул, – иногда я был для него ближе, чем его родной отец. Поэтому… его завещание все приняли как должное. Как и то, что его отец выказывал ко мне всяческое расположение после гибели сына и принимал меня в своем доме.

– Погоди Эбур, – перебил Петроний. – Ты хочешь сказать, что Арарик собирался прятаться всю жизнь?

– Нет, господин. Конечно нет, – Эбур покачал головой. – Мы были уверены, что все скоро кончится. Я ведь говорил тебе, что молодой Арарик не участвовал в заговоре. Я повторяю это снова и клянусь, что это правда. Но, когда людей хватали, не разбирая правых и виноватых, оставаться в Городе было слишком опасно. Мы хотели подождать несколько месяцев, может быть год, пока страсти улягутся. Мы думали, что потом Арарик сможет вернуться в Рим, уповая на милосердие и справедливость Цезаря.

Петроний задумался. Следовало признать, что подобные расчеты были вполне справедливы. Пусть разговоры о милосердии Цезаря были бессовестной пропагандой, но и в кровожадности Суллы его никак нельзя было упрекнуть. Гай Юлий Цезарь Октавиан дозировал уровень насилия, как опытный лекарь дозирует лекарство. Если соратник молодого Помпея80 – Гай Сенций Сатурнин добился должности консула, если дети самого Антония воспитывались в доме его дочери Октавии, то юный Арарик тем более, мог рассчитывать на снисхождение. По крайней мере, спустя год-два после того, как с заговором было покончено. Даже если давние слухи были справедливы, и Сенцием Сатурнином двигала ненависть к Эгнацию, вряд ли он мог иметь личные счеты к Арарику-младшему.

– В таком случае, я хочу знать, что случилось? Почему такой прекрасный план потерпел такую сокрушительную неудачу?

Эбур развел руками.

– Полнится сердце мечтами, но смертному неведомо/ Куда несет его грядущее81, – он вздохнул. – Рок, судьба, несчастная случайность. В первый раз все прошло благополучно. Я выехал из Рима в Нарбон. По дороге свернул в Плаценцию. Мы встретились там. Я передал хозяину деньги и письма от отца. Возвращаться в Рим было еще слишком рано. Мы решили, что мне стоит присмотреть какой-нибудь бизнес в Нарбоне, чтобы можно было ездить туда и обратно не вызывая подозрений.

Я провел в Провинции два месяца и завернул в Плаценцию еще раз на обратном пути. Это маленький городок, где все знают друг друга, и где всякий новый человек неизбежно привлекает к себе внимание. Поэтому мы решили, что безопаснее для моего господина будет путешествовать, время от времени меняя города. Наша следующая встреча должна была состояться в Медиолане.

Эбур прервался, как будто ему стоило большого труда собраться с мыслями. Петроний терпеливо ждал.

– Все шло хорошо. Новым консулом избрали Корнелия Лентула Марцеллина. Старый господин служил под началом у его отца при Диррахии. Много помогал их семье, когда она оказалась в бедственном положении, и имел все основания надеяться на ответную благодарность. Я вез добрые новости, но немного задержался в пути из-за болезни. Когда я приехал в Медиолан, я не нашел там Арарика.

Я вернулся в Плаценцию. Я шел по следам молодого господина, переезжал из города в город, расспрашивая о нем тут и там, пока круг не замкнулся. Следы оборвались под Медиоланом. Я знал, что он выехал из Кремоны, но до места нашей встречи так и не доехал. Я потратил еще три дня на поиски в окрестностях. Между Тицином и Медиоланом есть крохотный городок, Помпеи. Дыра, где никогда ничего не происходит. Поэтому в местной харчевне вспомнили, что примерно месяц назад к ним заезжал юноша, похожий на моего господина. Его сопровождал один слуга. – Эбур резко умолк, словно ему было невыносимо вновь возвращаться к трагическим событиям прошлого. Он провел рукой по глазам, сцепил пальцы в замок с такой силой, что их кончики покраснели, облизал губы и наконец, глухим, ровным голосом закончил. – На другой день его лошадь вернулась в город одна. На попоне были следы крови. Тело моего господина так и не нашли. Труп слуги через несколько дней выловили из реки. Он был убит ударом в горло.

– И ты был уверен, что Арарик погиб.

Эбур кивнул.

– Я выкупил попону у хозяина харчевни, которому она досталась, и взял ее с собой в Рим. Мне было нечего больше отвезти моему господину.

После этого Эбур снова замолчал. Когда пауза слишком затянулась, Петроний поторопил его: