2. Из тринитарного развития спор христологический. Он протек в четырех стадиях. Прежде всего было отклонено мнение ариан и Аполлинария, будто Логос не имел полной человеческой природы. Затем возник вопрос об определении взаимоотношения двух природ во Христе. Решение воспоследовало на 3-м и 4-м Вселенских соборах в связи с осуждением неправильного разделения и смешения в форме несторианства и монофизитства. Наконец поднялся спор о воле в Спасителе. С осуждением монофелитства спор этот получил свое разрешение на 6-м Вселенском соборе.
3. Одновременно с христологическим шел спор антропологический или сотерический о первоначальном состоянии человека, о последствиях греховного падения и об отношении к благодати и свободе. Главными противоположными пунктами, из-за которых спорили, были, с одной стороны, пелагианство, с другой — семипелагианство. В противоположность предыдущим спорам эти вопросы волновали, главным образом, западную и латинскую церковь.
Эта великая борьба сопровождалась целым рядом более мелких споров. Они стояли в связи отчасти с вышеупомянутыми спорами, отчасти имели самостоятельное происхождение. Хотя внутренне их значение было и не велико, тем не менее, некоторые из них в высокой степени возмущали церковь. Таковы раскол донатистов и спор о трех главах, для разрешения которого был собран 5-й Вселенский собор.
§ 47. Возникновение арианского спора и Первый Вселенский собор 325 года
После того как церковь исключила из своего общения оба класса антитринитарных монархиан, она признала Христа за божественное, но вместе с тем отличное от Отца лицо. В каком, однако, отношении состоит божество Сына к божеству Отца, об этом не было авторитетного решения, а высказывались различные мнения. В большинстве сходились на том, что в большей или меньшей степени подчиняли Сына Отцу, без всякой, впрочем, мысли о вреде для божественного достоинства Сына, причем одни делали это таким образом, что рождение Его ставили в связь с миросозданием, чем подвергалась опасности его вечность или, по меньшей мере, вечность его личного существования, напротив, другие прямо признавали его меньшим, утверждая, что Он Свое божественное достоинство получил от Отца, да и то производным образом. Впрочем, рядом с этим, именно в Римской церкви, в это время мы встречаем исповедание Единосущия Отца и Сына. Это учение в данный период делается господствующим. Повод к этому дали арианские споры.
Пресвитер Арий Александрийский не остановился на изложенном нами мнении древних отцов. Напротив, он подчинил Сына Отцу не только вышесказанным образом, но прямо отказал ему в Божественной сущности и Божественных свойствах, именно в вечности и в бытии из Бога, как это видно из его главных положений: «было время, когда Его не было» и «происходит из ничего» (Theod. h. e. I, 4). Арий ставил Его в ряду, вернее, во главе творений, утверждая, что Он один вышел непосредственно из рук Создателя Бога, а затем уже через Его посредство было сотворено все прочее. И если Арий вслед за церковью и называл Сына Богом, то по этому поводу прямо говорил, что Он — Бог не на самом деле, но только в переносном или нравственном смысле (Ath. Ov. c. Av. I, 97). Как кажется, свое учение Арий в главном заимствовал от пресвитера Лукиана Антиохийского (§ 32). Открыто он высказал свое учение около 320 г. И тотчас же возгорелась борьба. Отдельные клирики присоединились к его воззрению. Епископ Александр Александрийский противопоставил ему нечто вроде евионитского монархианизма. Когда все его усилия отклонить Ария от его лжеучения оказались тщетными, Александр на Соборе 323 (321 г.) отлучил его вместе со всеми его приверженцами из церковного общения (Socr. 1, 5, Theol. I, 3).
Вскоре, однако, спор получил более широкое распространение. Арий приобрел для своего дела новых защитников. Он нашел их не только в мелетианах, но и среди некоторых православных епископов. Особенно полезно было для его дела присоединение к этому учению Евсевия Никомидийского.
В спор вмешались и раскололись не только клир, но и народ. Отсюда Константин Великий, после того, как счастливо окончил войну против Лициния, счел себя вынужденным вмешаться в это дело. Когда его попытка примирить Александра с Арием потерпела неудачу, он созвал для прекращения этого разлада, как и для упорядочения других церковных вопросов, главным образом пасхального спора, Вселенский собор в Никее Вифинской в 325 г. В нем участвовало около 300 (318) епископов. Самыми красноречивыми поборниками церковного учения здесь были Евстафий Антиохийский и Маркелл Анкирский, а также диакон Афанасий Александрийский. Вследствие разногласия мнений прения принимали столь жаркий и страстный характер, что императору Константину не раз приходилось в них вмешиваться и убеждать стороны к уступчивости и миру. Отцы сначала не были склонны формулировать вероучение не встречающимися прямо в Библии речениями, чтобы тем самым прямо противопоставить арианскому «из ничего» — «происходит от Бога». Но так как сторонники Ария все предлагаемые выражения разъясняли в удобном для них смысле, то для того, чтобы положить конец спорам, было, наконец, решено, что Сын есть «из сущности Отца» и «единосущен Отцу» (Ath. dec. Nic. 19, 20). В соответствии с этим составленный собором символ в первой своей части в вышеприведенных выражениях исповедует Сына «Богом истинным, рожденным, несотворенным и единосущным Отцу», а во второй части анафематствует главные положения Ария, именно, будто Сын произошел во времени и из ничего, будто Он иной ипостаси или сущности, нежели Отец, будто Он сотворен и изменяем. Символ этот был принят всеми. Только епископы Секунд Птоломаидский и Феона Мармарикский, с самого начала ставшие на сторону Ария, отказались от его подписи. Вследствие этого они вместе с Арием были отправлены в ссылку. Тому же наказанию вскоре подверглись также епископы Евсевий Никомидийский и Феогнис Никейский, а пожалуй также и Марис Халкидонский, так как они не пожелали признать осуждения Ария. Одновременно с этим сочинения Ария и его друзей были осуждены на сожжение.
§ 48. Борьба и поражение ариан
Ревность Константина в пользу никейского учения продолжалась недолго. Изгнанным, главным образом Арию, Евсевию и Феогнису, вскоре было разрешено вернуться на родину. Двум последним были возвращены также и их кафедры. Ободренные этим успехом враги никейского вероисповедания немедленно объявили войну всем его защитникам. Первым пал Евстафий Антиохийский. Будучи обвинен в савеллианстве и непочтительности к императрице-матери Елене, он на соборе 330 г. был низложен и отправлен в изгнание. Одновременно с этим возбуждается целый ряд обвинений против Афанасия, ставшего с 328 г. епископом Александрийским. Особенно ему ставится в упрек ниспровержение его пресвитером Макарием алтаря у Мелетианского пресвитера Исхиры и убийство епископа Арсения Ипсельского. Хотя на Тиранском соборе 335 г., где повторно рассматривалось его дело, Афанасию удалось опровергнуть обвинение в убийстве представлением в живых самого Арсения, тем не менее, на основании дела Исхиры и других подобных жалоб, он был смещен. Когда же он, в присутствии императора, в Константинополе потребовал нового рассмотрения своего дела, то против него было выставлено новое обвинение, будто он угрожал помешать ежегодной доставке сбора пшеницы из Александрии в Константинополь. Результатом этого обвинения явилась его ссылка в Трир. Константин применил эту меру, может быть, потому, что он поверил обвинителям, но скорее всего потому, что этим путем он думал добиться восстановления церковного мира на Востоке. Далее усилия евсевиан увенчались новым успехом. Константинопольским собором был низложен Маркелл Анкирский. После этого на Востоке повсеместно водворилось антиникейство. В 337 г. скончался император Константин. Царство его распалось между его тремя сыновьями. Стоявший во главе запада сын Константина Великого Константин высказался за никейскую веру и принудил своего брата Констанция вернуть из ссылки Афанасия. Последний торжественно вернулся в Александрию. Это было победой никейства. Однако евсевиане не сдались, а, напротив, принялись за Афанасия, главного борца за никейскую веру. Найдя поддержку у императора Констанция, они на Антиохийском соборе добились смещения Афанасия и замещения его кафедры каппадокийцем Григорием. То же случилось и с Маркеллом. Римский собор 340 г. признал неправильным низложение как Афанасия, так и Маркелла. Между тем евсевиане в связи с освящением так называемой золотой церкви в Антиохии в 341 г. составили новый собор (in encaeniis) и издали здесь три вероучительных формулы, причем, упирая вопреки Маркеллу на вечность царства Христова, анафематствовали всякого, кто разделяет подобное мнение. Но кое в чем им пришлось уступить. В четвертой формуле, изданной на одном из новых соборов или на продолжении предыдущего еще в том же году, они осудили те самые главные положения Ария, которые были отклонены Никейским собором.
Эти раздоры вызвали принесение в Рим целого ряда жалоб со стороны потерпевших ориенталов. Вследствие этого по инициативе папы Юлия и некоторых других епископов ставший во главе Запада третий сын Константина Констанс потребовал у своего брата Констанция созвания нового великого собора. Последний состоялся осенью 342–343 г. на границе их владений в Сардике (Софии) в Мизии, но не достиг восстановления церковного мира. Здесь не состоялось даже совместного совещания. Так как православные немедленно приняли в свое общение Афанасия и Маркелла Анкирского, то евсевиане вскоре после своего прибытия в Сардику удалились отсюда и в своем окружном послании анафематствовали не только вышеназванных мужей, но вместе с ними и папу Юлия и других православных епископов. А так как отцы сардикские, в свою очередь, отлучили от церкви евсевианских глав, то распря еще более увеличилась. Тем не менее, ввиду грозных требований императора Констанса, гонение на никейцев на Востоке прекратилось. Вместе с этим и Афанасию представилась опять возможность возвратиться на свою кафедру (346 г.).
Мир продолжался недолго. Как только никейская вера в лице Констанса утратила своего покровителя (350 г.), тотчас же возгорелась борьба, и на Сирмийском соборе в Паннонии в 351 г. единосущие, по крайней мере фактически, было устранено, хотя означавшее ту же мысль слово в новом вероисповедании, так называемая первая сирмийская формула, никем не было принято. Одновременно возобновились нападки на Афанасия, судьба которого была тесно связана с судьбой никейской веры. Соборы Арелатский 353 г. и Миланский 355 г. высказались за его низложение, а епископы, которые не согласились с этим несправедливым приговором, были отправлены в ссылку: Павлин Трирский, Евсевий Верчельский, Люцифер Каларийский, Дионисий Миланский, Либерий Римский, Осия Кордубский и Иларий Пиктавийский. Сам Афанасий спася бегством в пустыню, чтобы сохранить там свою жизнь (356 г.). Кафедра его была замещена каппадокийцем Георгием.
Антиникейцы чувствовали себя победителями. Своим успехом они были обязаны как императорской власти, так и своей собственной тактике, доселе их объединявшей в борьбе с единосущием как со скрытым савелианством. Однако их единодушие приближалось к своему естественному концу. Сами по себе они распались на несколько партий. Главный пункт, который их разъединял, был вопрос, подобен ли или не подобен Сын с Отцом. В зависимости от того или другого разрешения различались одни, преемники древних евсевиан, омии, и другие, строгие ариане, аномеи. Во главе последних стояли диакон Аеций Антиохийский и епископы Евномий Кизический и Акакий Кесарийский. Омии сами по себе опять распадались. Одни из них ограничивали подобие волей и деятельностью, напротив, другие исповедовали Сына подобным также и по существу, подобносущным, в соответствии с чем и назывались омойузианами или полуарианами. Партии образовались уже давно, но старая противоположность строгого и умеренного направлений ныне вылилась в новые формы и под новыми наименованиями. В то время, как доселе все это находилось в дремотном состоянии, ныне оно почувствовало свою силу. Каждая партия пыталась сделать господствующим свое вероучение. Следствием этого явилась борьба и споры между самими антиникейцами, что в конце концов и привело их к поражению. Руководимые епископами Валентом Мурсийским и Урзакием Сингудинским (Белградским) строгие ариане на Сирмийском соборе 357 г. провели свое вероучение — вторая сирмийская формула, в которой выражения «единосущный» и «подобносущный» были отвергнуты как не библейские и возбуждающие споры, а Сын просто был подчинен Отцу. Полуариане, во главе которых стояли епископы Василий Анкирский и Георгий Лаодикийский, тотчас выступили против них на Анкирском соборе 358 г. Они провозгласили Отца и Сына подобносущными, а так как император высказался за это вероучение, то эта партия оказалась победительницей. На новом Сирмийском соборе (358 г.) был издан пространный символ, причем многочисленные (70) аномеи отправлены в изгнание. Символ, третья сирмийская формула, представляет соединение предыдущих синодальных постановлений. Между ними приводится определение Антиохийского собора против Павла Самосатского, включением какового отклоняется слово единосущный. Эта именно формула, по сообщению Созомена (IV, 15), была подписана и папой Либерием. (Иначе — В. В. Болотов, Папа Либерий и сирийские соборы («Хр. Чт.». 1901. Т. I, стр. 308 и сл.)).
Строгие ариане не считали, однако, свое дело проигранным. Вскоре в самом деле страница истории перевернулась в благоприятную для них сторону. Когда Констанций в 359 г. пожелал созвать Вселенский собор для восстановления церковного мира, то они склонили его к разделению епископов. Западные епископы должны были собраться в Аримине, напротив, восточные — в Селевкии исаврийской. Таким путем проектировали добиться могущего произойти объединения православных западных епископов с полуарианствующими епископами Востока. Чтобы вернее заручиться суждением о их вероучении, в Сирмии при дворе был в сообществе с полуарианами составлен новый символ, четвертая сирмийская формула, в которой выражение сущность отбрасывалось, а просто провозглашалось, что Отец и Сын относятся друг к другу по Писанию и во всем подобны. Император санкционировал ее. С помощью его влияния предполагали провести ее в Аримине. Собор, однако, значительным большинством высказался за никейскую веру и осудил главных вожаков арианства. Это не заставило, однако, Констанция отказаться от своих предначертаний. Напротив, он сделал шаг еще дальше. В Никее во Фракии в вышеуказанном нами символе слово «во всем» было вычеркнуто, и новая формула, учившая только о голом подобии по Писанию, путем насилия, угроз и обмана была после долгого сопротивления вынуждена у ослабевших ариминских отцов. Большинство подписало ее без дальнейших замечаний. Некоторые для успокоения своей совести в дополнении провозгласили свою анафему Арию и его учению с пояснением, что Сын подобен Отцу и безначален и никоим образом не тварь, как прочие твари.
Также и Восток должен был присоединиться к формуле. Вследствие раскола между членами Селевкийский собор не дал никаких результатов. Но послы, отправленные собором к императору, были вынуждены силой к принятию никейского символа. После того как символ этот был утвержден Константинопольским собором 360 г., было предписано всем епископам под угрозой ссылки его подписать. Только некоторые епископы отказались от этого и в их числе папа Либерий. Иероним имел право сказать «Ingemuit totus orbis et Arianum se esse miratus est». Константинопольский собор был руководим Акакием и его приверженцами, которые в Селевкии в виду осуждения неподобия отделились от аномеев. Вследствие этого они высказались здесь за низложение как глав полуарианства, так и Аеция.
Триумф продолжался, однако, недолго. Как только через год скончался Констанций, на Западе повсеместно воскресла никейская вера. На Востоке строгое арианство нашло себе опору в императоре Валенте (364–378 гг.), тогда как православные и полуариане жестоко преследовались. Когда последние на Лампсаксом соборе в Геллеспонте (364 г.) отвергли Константинопольский собор, то они подверглись ссылке и судьбе было угодно, конечно только под давлением этого гонения, принудить некоторых из них (59) к принятию единосущия и к унии с папой Либерием (366 г.) После смерти императора Валента также и на Востоке никейская вера быстро восторжествовала. С кончиной Афанасия (373 г.) ее важнейшими представителями явились три каппадокийца: Василий Великий Кесарийский, Григорий Назианзин и Григорий Нисский, а ее могущественным покровителем — Феодосий Великий, преемник Валента. Вскоре после восшествия на престол он потребовал принятия ее всеми подданными его царства и передачи православным всех Константинопольских церквей (380 г.). Для утверждения веры в 381 г. в Константинополе был созван общий всего Востока собор, Второй Вселенский, причем одновременно с сим арианам было воспрещено отправление богослужения также и в других городах империи. Конечно, вместе с этим лжеучение не было вполне еще устранено. Напротив, как мы уже говорили, оно охватило тогда все германские племена. Но после того как могущество его было сломлено в Римской империи, оно повсеместно само собой приближалось к своему концу.
§ 49. Пневматомахический спор и Второй Вселенский собор 381 года
Если Сына Арий признавал за создание Отца и создателя всего прочего, то Святого Духа он должен был считать за создание Сына. Последовательность этого выступала сама собой, и если вначале она не встретила отпора, то только потому, что весь теологический интерес сосредоточился на Сыне. Перемена последовала около половины IV в. В то время, когда не только аномеи, но также и полуариане, сначала помещавшие Сына в ряду созданий, а затем признавшие за Ним подобносущие с Отцом, держались того учения, что Святой Дух есть только один из служебных духов и только по степени отличается от ангелов, Афанасий в своих посланиях к Серапиону (358 г.) открыто провозгласил божественность Святого Духа. Согласно с этим Александрийский собор 362 г. признал за третьим Лицом Святой Троицы ту же сущность и божество, как и у двух первых. Главными представителями противоположного учения были тогда епископы Македоний Константинопольский († 362 г.) и позднее Марафоний Никомидийский. От них пневматомахи стали называться также македонианами и марафонианами.
Вскоре после этого и другие соборы (Александрийский 363 г., Римский 374 г., Иллирийский 375 г., Иконийский и Каппадокийский около 376 г.) высказались против этого лжеучения. Наиболее авторитетное постановление последовало, однако, на Константинопольском соборе 381 г. Собравшиеся здесь в числе 150 отцы с некоторыми модификациями приняли крещальный символ, приведенный около 374 г. Епифанием в его «Якоре». Повторяя никейский символ дословно в первой своей части и с некоторыми, впрочем весьма незначительными, изменениями во второй, символ этот в третьей своей части вопреки теории пневматомахов провозглашал Святого Духа «Господом животворящим, иже от Отца исходящим (Ин. 15, 26), иже со Отцем и Сыном споклоняема и славима древними пророки». Когда этот самый собор попал в число Вселенских, то исповедание это, под именем никео-цареградского символа, было признано за общеобязательное на Востоке собором Халкидонским 451 г., а на Западе — столетием позднее.
Учением о том, что Святой Дух исходит от Отца, была отброшена арианская теория, но тринитарное взаимоотношение Святого Духа не было еще окончательно определено. Было еще вопросом, в каких отношениях стоит Святой Дух к Сыну. Вопрос этот на Востоке и на Западе скорее по форме, чем по существу получил различное разрешение. Греческая церковь учила об исхождении Его от Отца через Сына, тогда как латинская об исхождении Его от Отца и Сына. В Испании «Flioque» вскоре было включено в символ или, вернее, в составленное Пастром Панентийским около 450 г. исповедание, а уже отсюда официально (ср. § 50, 8) через посредство Толедского собора 589 г. попало в никео-цареградский символ. Здесь нужно упомянуть о включении в символ прибавки «Quicunque». Начиная с VII в. вставка эта повсеместно стала приписываться Афанасию и отсюда получила наименование «Symbolum Athanasianum». Нет сомнения, что она исходит не от Афанасия. Напротив, по новейшим исследованиям она сделана в первой половине V в. в Галлии или Испании, и по-видимому, в борьбе против присциллианства.
ebooksa