Даниэль Деронда

Через несколько минут Гвендолин с беспокойно бьющимся сердцем уже ехала в экипаже, но не замечала, что происходит вокруг – точно так же, как осужденный не замечает коридоров и лестниц по пути в зал суда, – до тех пор, пока не оказалась в гостиной и не осознала, что из соседней комнаты доносится голос Деронды. Внезапное волнение испугало Гвендолин, и она расстегнула перчатки, чтобы тут же снова застегнуть. Так продолжалось до той минуты, пока в гостиную не вошла Майра – совершенно спокойная, с приветливой улыбкой. Облик ее принес облегчение, и, молча подав ей руку, Гвендолин нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Голос Деронды по-прежнему звучал в соседней комнате, вселяя смутное ощущение, что правда не так страшна, как кажется. Майра смотрела на нее в безмолвном ожидании. Гвендолин заговорила негромко и даже немного смущенно:

– Возможно, мой визит вызвал у вас недоумение. Наверное, мне следовало написать, но захотелось пригласить лично.

– Увидеть вас приятнее, чем получить письмо, – ответила Майра, удивляясь изменившимся манерам «герцогини Ван Дейка», как называл миссис Грандкорт Ганс.

Свежий цвет и спокойствие лица Майры представляли поразительный контраст с бледными, взволнованными чертами красавицы в изящной шляке, украшенной пером.

– Я думала, – продолжила Гвендолин, – по крайней мере, надеялась, что вы не откажетесь выступить в нашем доме четвертого числа, на таком же вечере, как у леди Брэкеншо. Я буду вам чрезвычайно признательна.

– Я всегда счастлива петь для вас. В десять? – ответила Майра, вновь удивившись, что Гвендолин пришла в еще большее смущение.

– В десять, пожалуйста, – подтвердила она и умолкла, почувствовав, что больше ей сказать нечего.

Но уйти Гвендолин не смогла. Встать и попрощаться оказалось невозможно. В ушах звучал голос Деронды.

– Мистер Деронда находится в соседней комнате? – спросила она наконец.

– Да, – ответила Майра прежним спокойным тоном. – Занимается ивритом с моим братом.

– У вас есть брат? – удивилась Гвендолин, совершенно забыв, что слышала историю Майры от леди Мэллинджер.

– Да, мой дорогой брат болен чахоткой, а мистер Деронда – его лучший друг, так же как и мой, – ответила Майра с жаром.

– Скажите, – почти шепотом произнесла Гвендолин, взяв Майру за руку, – скажите мне правду. Вы уверены в его добродетели? Вам ничего не известно о его порочности? Грехи, в которых обвиняют его люди, ложь?

Могла ли гордая самоуверенная женщина вести себя так по-детски наивно? Но странные слова не вызвали в душе Майры других чувств, кроме торжественного негодования. С неожиданным огнем в глазах и дрожью в голосе она проговорила:

– Что за люди обвиняют его в пороке? Я не поверила бы в его греховность, даже если бы услышала о ней из уст ангела. Он нашел меня, когда я была смертельно несчастна – настолько, что хотела утопиться. Увидев меня, вы приняли бы меня за нищенку, а он отнесся ко мне как к дочери короля: отвез к лучшим на свете женщинам, разыскал моего брата, а теперь почитает его, несмотря на бедность. И брат высоко чтит мистера Деронду. А это дорогого стоит, – добавила она, гордо вскинув голову, – потому что брат мой глубоко образован и мыслит возвышенно. Мистер Деронда говорит, что на свете мало равных ему людей.

В последних словах Майры слышался гнев, направленный на всех, кто усомнился в безупречной добродетели Деронды, в том числе и на Гвендолин, однако та даже не заметила, что Майра сердится, так как не осознавала ничего, кроме главного: Деронда и его жизнь так же мало напоминают представление о нем Грандкорта, как светлое деревенское утро – туманное лондонское, отравленное копотью и газом. Гвендолин сжала руку Майры и торопливо прошептала:

– Спасибо, спасибо. – И, с трудом сознавая, что говорит, добавила: – Мне пора идти. Увидимся четвертого числа. Чрезвычайно вам признательна.

Майра, открывая ей дверь, удивилась, почему она вдруг приняла такой холодный, высокомерный вид.

Действительно, Гвендолин не питала пылких чувств к той, от кого получила облегчение. Необходимость опровергнуть слова Грандкорта о Деронде не позволяла ей думать ни о чем другом, но едва получив удовлетворение, она поспешила уйти, внезапно осознав нелепость собственного присутствия в этом доме и испугавшись, что Деронда ее увидит.

На обратном пути она явственно представила, что ее ждет. У подъезда дома на Гросвенор-сквер экипаж встретил супруг. С зажатой меж пальцев сигарой он помог Гвендолин выйти из кареты и проводил в холл.