Даниэль Деронда

– Не хотел бы ехать по такому поводу, – ответил Деронда, сосредоточенно размазывая масло по куску хлеба. Поездка в Диплоу означала для него лишь неприятную необходимость, и смириться с ней он мог только по просьбе сэра Хьюго.

– По-моему, Лаш правильно оценивает ситуацию. К тому же жалко упускать удобный случай.

– Если поездка кажется вам важной для достижения цели, то это меняет дело, – проговорил Деронда. Он понял, что баронету идея понравилась.

– Не удивлюсь, если ты встретишь там азартную красавицу, Диану из Лебронна, – весело предположил сэр Хьюго. – Когда они поженятся, придется пригласить ее в Аббатство, – добавил он, обращаясь к леди Мэллинджер, как будто супруга тоже прочитала письмо.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – призналась та, поскольку не прислушивалась к разговору, а наслаждалась первыми глотками кофе и думала о неудачных манжетах на рукавах платья и необходимости вести Терезу к дантисту.

– Я имею в виду, что Грандкорт собирается жениться на девушке, которую ты видела в Лебронне. Не помнишь? Мисс Харлет? Она играла в рулетку.

– Боже мой! Разве для него это хорошая партия?

– Смотря что понимать под словом «хорошая», – с улыбкой пояснил сэр Хьюго. – Правда состоит в том, что ни у нее самой, ни у семьи ровным счетом ничего нет, так что Грандкорту придется войти в расходы. Однако для меня это очень кстати, так как если я решусь выложить некую сумму, он может отказаться от наследования Диплоу. Тогда поместье останется нашим, и после моей смерти ты сможешь утешиться, отправившись туда, где тебе будет хорошо.

– Не говори о смерти таким легким тоном, дорогой.

– Тон вовсе не легкий, Лу, поскольку за отказ мне придется заплатить крупную сумму – не меньше сорока тысяч фунтов.

– Но с какой стати нам нужно приглашать их в Аббатство? – удивилась леди Мэллинджер. – Мне не нравятся женщины, которые играют в рулетку подобно леди Крэгстон.

– Ну, недельку как-нибудь потерпишь. К тому же будущая миссис Грандкорт совсем не похожа на леди Крэгстон, поскольку играла совсем мало, точно так же, как я не похож на маклера, хотя и принадлежу к партии вигов. Я хочу поддержать с Грандкортом добрые отношения и показать поместье во всей красе, чтобы он меньше думал о Диплоу. Пока не знаю, удастся ли склонить его к сделке. Если Дэн согласится туда съездить, то сможет забросить наживку, чем окажет мне огромную услугу.

– По-моему, Даниэль не слишком жалует мистера Грандкорта. Разве не так? – заметила Луиза, вопросительно взглянув на Деронду.

– Все равно не удастся избежать встречи со всеми, кого не жалуешь, – ответил Деронда. – Поеду в Диплоу, раз этого хочет сэр Хьюго, тем более что делать все равно нечего.

– Вот славный малый! – воскликнул довольный баронет. – Даже если визит не покажется тебе приятным, ты получишь полезный опыт. В годы молодости ничто не проходило мимо меня, и тебе тоже следует изучать людей и их манеры.

– Да, но я уже видел и Грандкорта, и кое-какие из его манер, – возразил Деронда.

– На мой взгляд, манеры не слишком приятные, – вставила леди Мэллинджер.

– И все же он имеет успех у женщин, – иронично заметил сэр Хьюго, – а года в двадцать два – двадцать три был необыкновенным красавцем, как и его отец, но, в отличие от отца, не выбрал в невесты богатую наследницу. А если бы в придачу к моей земле – черт его подери! – женился на мисс Эрроупойнт, то получил бы целое княжество!

Обдумывая предстоящее путешествие, Деронда испытывал меньшую неприязнь, чем когда давал согласие. История замужества молодой леди из Лебронна его заинтересовала, а рассказ Лаша о побеге от того самого человека, чье предложение она впоследствии приняла, пролил новый свет на ее игру в рулетку. Возможно, именно внезапный переход от лихорадочного блеска светской жизни к угнетающей бедности подтолкнул ее к браку, прежде ненавистному. Все это говорило о натуре увлекающейся, любящей борьбу, а подобные существа неизбежно вызывали сочувствие Даниэля – возможно, из-за боли, вытекавшей из его неизвестного происхождения. Даниэля привлекали люди, которые, как Ганс Мейрик, нуждались в его защите, спасении, некоем благотворном влиянии. В то же время он инстинктивно отворачивался от тех, кому улыбнулась удача. Однако в душевном порыве, заставившем выкупить ожерелье и до сих пор не утихнувшем, помимо привычного сочувствия несчастным присутствовало и нечто еще, похожее на невольное восхищение женственностью. Деронда был подвержен очарованию подобного рода и рисовал в воображении абсолютно утопические картины собственного будущего, и все же каждый, кто знал особенности его характера, легко предугадал бы, что Деронда был более склонен любить молча, несмотря на весь пыл. Сдержанность Деронды в проявлении чувств проявилась уже в том, что его воображение было занято двумя женщинами, но при этом ни в одной из них он не видел объекта реальной любви. Ганс Мейрик со смехом говорил другу, что тот напоминает странствующего рыцаря, и все, что происходило в сознании Деронды в отношении Майры и Гвендолин, доказывало справедливость наблюдения.

Даниэль безотлагательно написал Грандкорту о желании приехать, а в ответ получил вежливое заверение, что его появление доставит огромное удовольствие. Надо сказать, что это не было абсолютным лицемерием. Грандкорт догадывался, что визит вызван желанием баронета достичь цели, и решил не противиться этому. К тому же ему весьма нравилась мысль, что этот замечательный парень, которого он считал тайным кузеном, увидит – возможно, не без ревности, – как Хенли Мэллинджер Грандкорт исполняет почетную роль официального жениха прекрасной молодой леди, на которую Деронда взирал с восхищением.