Пройдя через порог, при виде этого человека, который отравил ей жизнь, княгиня почувствовала невольную дрожь, потом, именно собственной боязнью доведённая до отчаяния, она подняла вуаль с лица и, долго всматриваясь в него, воскликнула:
— Вы узнаёте меня, ваша светлость?
— Нет, — холодно отрезал князь.
— Ты видишь это побледневшее лицо, эти морщины на лице, эти угасшие выплаканные глаза…
Князь начинал догадываться, но молчал.
— Это ты — прибавила она, — отравил мне жизнь. Я твоя сестра, жена твоего брата. Теперь ты знаешь, кто я. Я пришла спросить тебя, чего от меня хочешь? И скоро ли прикажешь убить меня или ребёнка?
Брови князя дико нахмурились, губы затряслись, он взглянул, подумал и отвечал, сдерживая себя:
— Я рад пани сестре. Смерти вашей не желаю, женой брата не признаю вас. Спросите меня о ребёнке — пусть и он живёт, лишь бы достойного имени моих отцов не брал незаконно. Откажитесь от смешных претензий и клянусь, что ребёнка преследовать не буду.
— Вы называете это смешным, а вот бы хоть раз в жизни вы могли понять на себе, как больно, когда кто-нибудь отрицает святую правду. Этот ребёнок… я клянусь тебе, ребёнок вашего брата!
— Клятва для меня не доказательство… дайте мне доказательства… очистите ребёнка от видимости беззакония, тогда я его признаю.
Княгиня была растеряна.
— Да, дайте мне доказательства. Где свидетели мнимого брака? Где доказательства, что это ребёнок моего брата?
— Я вам клянусь… Других доказательств в моих руках сейчас нет. Но полагаю, что клятва Соломерецкой стоит свитка бумаг… король…
— Король, — улыбаясь, прервал князь, — кто же знает, какие у него были причины признать этого ребёнка.
И, с издевкой проговорив эти слова, он гордо отвернулся.
Вдова на мгновение опустила глаза, потом ещё запальчивей добавила:
— Подлый убийца… ты осмелился бы думать…
— Брань женщин, княгиня, для меня, как ветер. Биться с ними не буду. Но если вы пришли сюда только за тем, чтобы поносить меня, прикажу указать вам на дверь.
— Я сама её найду, — отвечала Соломерецкая. — Ещё только слово, князь. Вашей княжеской светлости нечем позолотить свою митру, вам нужна моя собственность.
— Она будет моя, княгиня… после вас, я подожду.