— Сжалься над моим ребёнком, возьми собственность, когда хочешь, но не убивай его, не отбирай имени.
— Я отбираю у него только то, что ему не принадлежит, — сказал холодно князь.
Соломерецкая в эти минуты заметила распятие, стоявшее сбоку и, вырвавшись, побежала, схватила его, сжала в руках.
— Этим образом Бога клянусь тебе, это сын твоего брата, это ваша кровь, кровь Соломерецких.
Казалось, князь минуту колебался, а затем его брови нахмурились снова, гордо поднялась губа.
— Не упоминайте, княгиня, имени Бога напрасно. Я вашим клятвам не верю.
— Чего тебе нужно, чтобы поверил? — прервала отчаявшаяся женщина.
— Доказательств, законных доказательств! Чтобы никто не смел сказать, что это ребёнок, который должен носить наше имя, неопределённого рода.
— Но эти доказательства есть.
— Где они? — спросил Соломерецкий.
— Они высланы в Рим твоим отцом.
— Ищите их, а прежде чем получите их, напрасно сломить не пытайтесь. Ваш сын должен умереть, если для него вы не отречётесь от имени. Пусть живёт под другой фамилией. Попытайтесь его спасти.
— Говори, чего хочешь; всё сделаю!
— Признайтесь сами, что он не ребёнок моего брата, уберите его от наследования, гарантируйте мне, что во второй брак не вступите, — и ваш сын будет жить!
— Как это? Чтобы я признала ребёнка незаконным, себя — опозоренной!
— Да, — сказал кнзяь холодно.
— У тебя нет сердца.
— Я никогда им не хвалился, княгиня.
— Чтобы я отреклась от ребёнка, собственности, стыда, всего!
— Это зависит от вашей воли, пани сестра, полностью от вашей воли. Как хотите.