Освобождённый
На сдедующий день в доме княгини было отчаяние, а воевода кипел гневом. Поскольку никого другого нельзя было заподозрить в похищении мальчика, только князя Соломерецкого, воевода разослал своих шпионов, расставил людей возле его дома и приказал следить за каждым шагом. Может, не столько у него шла речь о ребёнке, сколько о собственном оскорблении, сколько о наказании наглеца, который посмел покуситься на его придворного.
Воевода хмурил седые брови и, стуча по столу кулаком, кричал, что не простит виновнику, когда его отыщет. Княгиня плакала. Сразу с утра она отправилась к Фирлею, он обещал ей помочь, и в действительности ревностно работал, чтобы найти ребёнка; но мать это не могло удовлетворить.
— Дитя моё, сын мой, — плакала она, — о Боже мой, о Боже, спаси его, спаси меня, сжалься надо мной!
И безумная, из дворца воеводы она приказала отвести себя к князю Соломерецкому. Придворные, насмешливо кланяясь вдове, отворили ей двойную дверь.
Сумрачный князь сидел в кресле. Он словно ждал этого визита, не удивился ему, только нахмурился.
— Дитя моё, сын мой! — воскликнула, вбегая, мать.
— Чего хотите? Не понимаю вас, княгиня, — сказал холодно Соломерецкий.
— Мой ребёнок похищен вами. Где он? Отдайте его мне.
— Повторяю, что я вас не понимаю.
— Сегодня ночью похитили моего сына; князь, смилуйся надо мной, верни его.
— Кто похитил вашего сына? — сказал князь, вскакивая с явным беспокойством. — Вы говорите, его схватили?
— О! Не притворяйтесь, ради Бога, не обманывайте мать, князь.
— Я никого в жизни не обманывал, — гордо отчеканил Соломерецкий. — Я не знаю, где ваш сын; если бы я схватил его, и если бы знал о нём, не скрывал бы от вас, как не скрываю, что хочу, чтобы он был в моих руках и что я ему погибель готовлю.
— Возьмите всё, князь, всё, и отдайте мне сына.
— Но я не знаю, где этот подкидыш! — воскликнул князь. — Эта новая ваша уловка, — добавил он, подумав. — Вы потому поместили его у воеводы, что Зборовские — мои друзья; теперь вы сами его, небось, отослали (Куда? Я не в курсе), чтобы спрятать его от меня, и упрекаете теперь меня. Оставьте меня в покое.
— Всё, что у меня есть, — за сына!
— Всё, что вы имеете, не может заплатить за позор, нанесённый имени. Но я не знаю, где он.
— Этого не может быть! Вы знаете, князь, я заклинаю всем святым, утробой ваше матери, головой отца!
— Оставьте меня в покое, княгиня, ищите его, где хотите; я о нём не знаю.