— Часто и воды не было.
Органист, не веря, с презрением отвернулся, не желая слушать.
— Там, братья, такие степи, — говорил Альбертус, — что, как оком глянешь, ни травы, ни воды, ни деревца.
— Ни пива! — пробормотал органист.
— Бывало так, что три дня мы живём сухарями, и то по капле раздаваемыми, пьём воздух.
— Глупый напиток, — серьёзно сплёвывая, прервал красный клеха, — глупый напиток, хотя бы даже во времени слякоти.
— Затем появляются татары.
— В Валахии? — сказал, смеясь, магистр. — Вы расходитесь, брат Альберт, с правдой.
— Совсем нет! — отвечал Альберт. — Потому что Валахия и татары это одна земля, не сравнивая, как Литва и Польша, только татары там ближе к морю, и Валахия…
— А Валахия что пьёт? — спросил органист. — Пиво?
— Кто их там знает, наверное, вино, потому что там виноградники.
— Дьявол их не брал, — сказал, крутя головой, клеха.
— А татары, — прибавил Альбертус, — пьют кобылье молоко, из которого делают крепкий напиток.
— Может быть, и неплохой, когда крепкий, — шепнул себе, жестикулируя, органист.
— Всё-таки часто, — говорил Альбертус снова, — бывало, голодные, мы бросаемся на татар или на валахов…
— Тем сильнее дерётесь, — добавил магистр, — голодный человек злой как собака.
— Жаждущий ещё хуже, — синтенционально сказал органист.
— Что делать, когда и голодный, и жаждущий!
— Разъярённые! — воскликнул клеха. — Я скажу вам: разъярённые.
— Бывало, как окружим татар, — продолжал Альбертус, — то всмятку давим, давим, и навалим трупы, так что потом от гнилого смрада на четыре мили воздух портится. Однажды, брат, двадцать пять татар, высланных за информацией, нападают на меня, когда я пошёл за водой к источнику, источник был на обрыве яра, каких там в степи много. Ничего не опасаясь, не догадываясь ни о чём, иду себе… пока из долины не выскакивает двадцать пять человек и семьдесят пять коней татар, потому что нужно знать, что каждый ведёт с собой пару свободных.