Все лгут

Я поглядел на Ли.

Выглядела она совершенно обыкновенно – сильной, здоровой и заметно беременной. Я решил, что ей не хватает общения. Что она устала проводить вечера в одиночестве в ожидании окончания расследования, которое, как я полагал, должно было стать определяющим в моей карьере.

– Мне нужно всего лишь забрать кое-какие документы, – солгал я. – Обернусь за час.

Ли посмотрела на меня долгим взглядом. Она знала, что это ложь, а я знал, что она знает. Она поняла – что бы там ни было, я ставил это выше, чем ее и ребенка.

Когда я вышел на улицу и обернулся, она стояла там – темный силуэт в ярко освещенном окне.

Я отвернулся и пошел прочь.

Мы лжем, чтобы защитить себя и своих любимых. Мы лжем для простоты – потому что врать проще, чем говорить правду. Кто-то сказал: пока правда завязывает шнурки, ложь успевает обежать половину земного шара.

Мы лжем, чтобы казаться значительнее и интереснее – потому что правда нередко бывает чертовски прозаична. Мы лжем из-за недопонимания и страха, и по тысяче других причин. И чаще всего в этом нет ничего плохого – что может значить капелька лжи в море искренности?

Ложь – это милый маленький крольчонок. Он кажется таким безобидным. Но не успеешь и слова сказать – он уже соскочил с твоих рук и размножился, и лес теперь кишит кроликами. Одна ложь тянет за собой вторую, вторая – третью, и так далее. Наконец, их уже не счесть, как не вернуть сказанного.

Ты не думаешь, не желаешь того, не веришь, что твоя ложь может стать причиной катастрофы.

Но порой происходит именно это.

* * *

По своему обыкновению мы сидим за кухонным столом. Мария, как обычно, сварила кофе. Разумеется, у меня есть к ней вопросы, но отнюдь не необходимость их задать – причина моего появления здесь. Я с тем же успехом мог позвонить ей.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашивает Мария, откусывая кусочек имбирного печенья.

У нее на подбородке остается несколько крошек, и я сдерживаю внезапный порыв протянуть руку и стряхнуть их.

Мария подтаскивает второй стул поближе к себе и кладет ноги на сиденье. На ней флисовые брюки, теплые носки и вязаный свитер. Волосы убраны в свободный узел на затылке.

Мария красива – я всегда так считал. И красота ее естественна. Ни разу я не видел на ее лице ни следа косметики, ничего искусственного, преувеличенного или исправленного. Ничего из того, что многие женщины полагают привлекательным.

– Мы думаем, ты была права. Няня, работавшая на семейство де Вег, была родом из Колумбии, и может оказаться, что обнаружены именно ее останки.

Мария смотрит на меня, ничего не говоря.

– Очевидно, ее звали Паола, – продолжаю я. – Не припоминаешь?

– Паола?