— На мой взгляд, вы поступили недальновидно, отпустив Людмилу Михайловну, — упрекнул он Хамзина. — Мне удалось отвоевать площадь для буровой конторы. Оборудование в пути. Теперь нам дорог каждый специалист.
— Насколько мне известно, Казимир Павлович удерживал ее до последней минуты, но она настояла на отъезде. Что ж тут поделаешь?
Они вдвоем вошли в палатку начальника экспедиции.
Великорецкий держался молодцом. Даже приподнялся, увидев своих коллег. Спрятав страдальческую улыбку, он сказал Белову:
— Вы совсем забросили базу экспедиции. Следовало бы побывать на местах горных разработок. Кстати, Сагит Гиззатович пополнил геологическую карту интересными находками.
Белов, к удивлению начальника экспедиции, принял близко к сердцу совсем другое — отъезд Людмилы Михайловны.
— Видно, вы недостаточно настойчиво уговаривали Милованову остаться. Мы не имеем права разбрасываться такими работниками, как она. С какими глазами мы будем требовать новые кадры в главке? Надо ее вернуть.
— Слишком поздно вы спохватились. Завтра в полдень она приедет на станцию, а через двое суток будет в Москве.
— Придется мне самому ехать за ней.
Хамзин улыбнулся.
— Вряд ли она вас послушается. Мы ее лучше знаем.
Белов вышел из палатки.
— Буран, оседлай мне свежего коня. Еду на станцию.
— Лучше ехать с утра.
— Это почему же?
— Дальняя дорога, мало ли что может случиться…
— Чепуха!
— Одному вам ехать нельзя, — насупился Буран. — Я тоже поеду.
— Это еще что за новости? — рассердился Белов. — Делай то, что приказывают. Останешься тут: Шаймурат уехал, некому ухаживать за больным… За него головой отвечаешь. Понял?
Белов больше всего боялся, что Милованова может неправильно понять его преследование. Она нужна ему как геолог, и только. И он постарается ей это объяснить…