— Долото грызет породу.
— Крепкие камни попадаются?
— Всякое бывает. Если крепкие, то проходка падает.
— А зачем это вы воду опускаете под землю? — задает вопрос старик с насмешливой улыбкой, как будто хочет показать, что спрашивает он это не всерьез. Он-то сам, дескать, догадывается, зачем нужна вода при бурении.
Но Буран отвечает серьезно:
— Вода подается под большим давлением, она промывает скважину, очищает забой от породы…
— А отчего это долото крутится?
Буран охотно отвечает и на этот вопрос:
— Станок поворачивает все трубы, а вместе с ними вертится и долото.
«Складно отвечает, не зря, видно, книги читал, — заключает Шаймурат. — Настоящий ИТР!»
Зорким взглядом степного жителя оглядывает вышки. Нет, эти башни не зря построены. Геологи не тянутся за звездами. Они понимают: счастье на земле!
Артем Алексеевич не сомневался в необходимости пробного бурения. Поэтому неудача на Совете, где взяли верх противники уральской нефти, огорчила его, но не поколебала. Он продолжал спор тут, на месте. Ведь в его распоряжении целых четыре скважины!
Белов не из тех, кто отступает. Он не давал покоя ни себе, ни людям, был строг, когда встречался с проявлением человеческих слабостей, неумолим, если видел, что окружающие теряли веру в победу. Белов не думал о себе. У него было твердое правило: прежде всего скважина, нефть, а уж потом личные дела.
Однако жизнь не укладывалась в эту ограниченную формулу. Люди любили и ненавидели, справляли свадьбы, веселились в праздники, волновались на спектакле, увлекались спортом… В жизни действовали законы, неподвластные Белову.
Он, казалось, изгнал из своей души все, что не относилось к борьбе за нефть, вымыл все закоулки сердца, очистился от посторонних мыслей. И все же это был самообман. Белов с каждым днем все более убеждался в том, что мысли его заняты не только нефтью.
Весна вторглась в жизнь Артема Белова. Она смешала его карты. Вероятно, для того и разлились вешние воды, чтобы в них Белов искал отражение милого лица Людмилы Михайловны. Шорох крыльев птиц казался ему легкими шагами девушки. Он с волнением подставлял лицо свежему весеннему ветру и сердился на весну.
Артем Алексеевич торопил бурильщиков, ему не терпелось провести опробование первой скважины, по его предположениям, долото ее уже приблизилось к нефтеносному пласту.
Думая о предстоящем опробовании скважины, он направился в «каменную библиотеку». Открыл дверь лаборатории. Две женщины оглянулись на вошедшего, оторвавшись от работы. Посмотрев на холодное, чуточку угрюмое лицо Белова, никогда не скажешь, что этот человек может мечтать о весне. Он спокойно, неторопливо поздоровался и спросил:
— Что нового на буровых?
— Известняки на первой, — отвечает Милованова. — Через несколько дней можно будет произвести цементаж.