Лебеди остаются на Урале

22
18
20
22
24
26
28
30

— Долото грызет породу.

— Крепкие камни попадаются?

— Всякое бывает. Если крепкие, то проходка падает.

— А зачем это вы воду опускаете под землю? — задает вопрос старик с насмешливой улыбкой, как будто хочет показать, что спрашивает он это не всерьез. Он-то сам, дескать, догадывается, зачем нужна вода при бурении.

Но Буран отвечает серьезно:

— Вода подается под большим давлением, она промывает скважину, очищает забой от породы…

— А отчего это долото крутится?

Буран охотно отвечает и на этот вопрос:

— Станок поворачивает все трубы, а вместе с ними вертится и долото.

«Складно отвечает, не зря, видно, книги читал, — заключает Шаймурат. — Настоящий ИТР!»

Зорким взглядом степного жителя оглядывает вышки. Нет, эти башни не зря построены. Геологи не тянутся за звездами. Они понимают: счастье на земле!

4

Артем Алексеевич не сомневался в необходимости пробного бурения. Поэтому неудача на Совете, где взяли верх противники уральской нефти, огорчила его, но не поколебала. Он продолжал спор тут, на месте. Ведь в его распоряжении целых четыре скважины!

Белов не из тех, кто отступает. Он не давал покоя ни себе, ни людям, был строг, когда встречался с проявлением человеческих слабостей, неумолим, если видел, что окружающие теряли веру в победу. Белов не думал о себе. У него было твердое правило: прежде всего скважина, нефть, а уж потом личные дела.

Однако жизнь не укладывалась в эту ограниченную формулу. Люди любили и ненавидели, справляли свадьбы, веселились в праздники, волновались на спектакле, увлекались спортом… В жизни действовали законы, неподвластные Белову.

Он, казалось, изгнал из своей души все, что не относилось к борьбе за нефть, вымыл все закоулки сердца, очистился от посторонних мыслей. И все же это был самообман. Белов с каждым днем все более убеждался в том, что мысли его заняты не только нефтью.

Весна вторглась в жизнь Артема Белова. Она смешала его карты. Вероятно, для того и разлились вешние воды, чтобы в них Белов искал отражение милого лица Людмилы Михайловны. Шорох крыльев птиц казался ему легкими шагами девушки. Он с волнением подставлял лицо свежему весеннему ветру и сердился на весну.

Артем Алексеевич торопил бурильщиков, ему не терпелось провести опробование первой скважины, по его предположениям, долото ее уже приблизилось к нефтеносному пласту.

Думая о предстоящем опробовании скважины, он направился в «каменную библиотеку». Открыл дверь лаборатории. Две женщины оглянулись на вошедшего, оторвавшись от работы. Посмотрев на холодное, чуточку угрюмое лицо Белова, никогда не скажешь, что этот человек может мечтать о весне. Он спокойно, неторопливо поздоровался и спросил:

— Что нового на буровых?

— Известняки на первой, — отвечает Милованова. — Через несколько дней можно будет произвести цементаж.