История сионизма

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

БОРЬБА ЗА ЕВРЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО

Через три года после окончания войны возникло государство Израиль. Это были годы нарастающего напряжения между еврейской общиной в Палестине и британским правительством, которое в конце концов пришло к решению, что отказ от мандата — это единственный верный шаг, который способен разрядить ситуацию. Тем временем организовывались различные следственные комиссии, создавались комплексные планы по борьбе со случаями арестов и актами террора. Все это закончилось выводом британских войск и обострением борьбы между евреями и арабами. Рождение еврейского государства было осуществлением мечты сионистов. Но чтобы она реализовалась, пришлось пережить гибель европейских евреев. Сионизм был не в состоянии предотвратить катастрофу. Напротив, образование государства стало следствием этой беды. Еврейское Агентство продолжало существовать, проходили сионистские конференции и даже полномасштабные конгрессы. Но истинный смысл тех лет заключается в том, что эти годы явились свидетелями рождения государства Израиль. Это был самый решающий период в истории сионистского движения.

Сразу же после окончания войны исполнительный комитет Еврейского Агентства обратился к британскому правительству с петицией, в которой требовал объявить Палестину еврейским государством. На конференции ООН в Сан-Франциско также была представлена программа по созданию свободного демократического еврейского государства. Обращение к Англии, без сомнения, было сделано для протокола: на благоприятный ответ не было ни малейшего шанса. Англо-сионистские отношения ухудшились, как никогда. Один сионистский журнал приветствовал приход к власти лейбористов в Англии как эпохальное событие мирового значения, открывающее новые перспективы для сионизма[822]. Сионистские лидеры должны были бы научиться осторожности на прошлом опыте отношений с британским правительством и помнить, что между обещанием и исполнением обещания лежит пропасть. И с приходом к власти трудовиков эта пропасть стала особенно явственной — просто потому, что тори в свое время давали не такие обнадеживающие обещания.

Положение в Вашингтоне было столь же неопределенным. Рабби Уайз встретился с Гарри Трумэном 20 апреля 1945 г., во вторую неделю пребывания его на посту президента. Государственный секретарь Стеттиниус предупредил Трумэна заранее, что сионисты постараются заручиться его поддержкой. Трумэн, не осознавая сам, насколько иронично звучат его слова, заверил Уайза в том, что будет продолжать политический курс Рузвельта. Он еще не представлял, какой букет непоследовательных и противоречивых обещаний достался ему в наследство. Кроме того, Трумэн ни в малейшей степени не был сионистом. В начале августа на пресс-конференции он заявил, что не имеет желания посылать полмиллиона американских солдат в Палестину, чтобы установить мир в этой стране. Через несколько недель он получил отчет от графа Харрисона, которого направил в Европу для сбора сведений относительно положения беженцев. В отчете сообщалось, что сложилась совершенно немыслимая ситуация и что еврейские беженцы в лагерях требуют эвакуации в Палестину. Еще через неделю Трумэн отослал копию отчета британскому премьер-министру Эттли с предложением выдать евреям сто тысяч иммиграционных сертификатов.

Этот поступок вызвал возмущение у некоторых ведущих деятелей лейбористского правительства, и прежде всего — у Эрнеста Бевина, нового министра иностранных дел. Бевин, как Эттли, не питал к евреям ни неприязни, ни особых симпатий. Он просто был убежден в том, что евреи, в отличие от арабов, не являются настоящей нацией, а следовательно, не нуждаются в собственном государстве. Евреи, как полагали и Бевин, и Эттли (и как им докладывало министерство иностранных дел), неблагодарны, коварны и неуживчивы. Арабы, напротив, народ простой, прямодушный и питающий глубокую любовь к Великобритании[823]. Явившись на встречу с Бевином 10 октября 1945 г., Вейцман встретил весьма прохладный прием, а 13 ноября министр иностранных дел объявил, что правительство продолжит политический курс «Белой книги». Бевин не собирался открывать Палестину для евреев и не хотел выполнять просьбу Трумэна. Он намекнул, что Трумэн был вынужден просить сто тысяч сертификатов под давлением электората (точнее — нью-йоркских евреев). Упрямство Бевина и его нежелание идти на уступки даже в отношении перемещенных лиц привели его к конфликту не только с еврейской общиной в Палестине, но и с американцами и со многими другими, кому такое поведение казалось неблагоразумным.

Но, по иронии судьбы, упрямая приверженность Бевина политике, рекомендованной чиновниками из министерства иностранных дел (например, Гарольдом Били), сыграла важную, а возможно, и решающую роль в положительном решении вопроса о создании еврейского государства. Вполне вероятно, что если бы министром иностранных дел стал Хью Далтон или другой, менее упрямый политик, чем Бевин, то Англия исполнила бы просьбу о ста тысячах сертификатов (а также, возможно, и некоторые другие настоятельные требования сионистов). И тогда еврейская проблема потеряла бы свою остроту, напряжение бы ослабло, и необходимость в создании государства Израиль отошла бы на второй план[824]. Ближневосточная политика Бевина и его советников основывалась на предположении, что арабские государства в принципе ориентируются на Запад и, при надлежащем обращении с ними, будут служить факторами стабильности в регионе, тогда как сионизм вносит чуждый, разрушительный элемент, который неминуемо ослабит позиции западных стран на Ближнем Востоке.

Естественно, палестинских евреев не интересовали имперские интересы и глобальная стратегия. Они слишком часто слышали подобные аргументы, и те всегда оказывались не в их пользу. Нежелание спасать еврейские жизни в свое время объяснялось невозможностью отвлечь военные ресурсы от более важных боевых задач. Но теперь-то война окончилась, и еще до ноябрьского заявления Бевина в Иерусалиме начали поговаривать — и не только поговаривать — о вооруженном сопротивлении. На собрании Внутреннего сионистского совета в октябре д-р Снех (Клейнбаум), который в то время был главнокомандующим «Хаганы», заявил, что сионистское движение еще никогда не сталкивалось с таким серьезным кризисом; пора показать британцам, что за политику «Белой книги» им придется заплатить высокую цену. На том же собрании рабби Берлин сказал: «Возможно, всем нам скоро придется уйти в подполье»[825]. Трудно вообразить себе столь заметную фигуру, как рабби Берлин в роли тайного заговорщика! В октябре того же года бойцы «Палмах», элитного корпуса «Хаганы», созданного во время войны, потопили три маленьких военных судна, преследовавших корабли с нелегальными иммигрантами, и взорвали железную дорогу в пятидесяти различных местах. В том же месяце начала вещание подпольная радиостанция «Голос Израиля».

Намеки на возможность вооруженного сопротивления звучали и раньше — например, на состоявшейся в сентябре Всемирной сионистской конференции в Лондоне, первом международном сионистском собрании после войны. Вейцман снова предсказал, что дорога к цели будет трудной и долгой, но американцы заявили: «Сейчас или никогда!». «Если нам отказывают в наших правах, — сказал рабби Сильвер, — мы будем бороться за них всем имеющимся в нашем распоряжении оружием». Он посоветовал Вейцману требовать не сертификаты, а еврейское государство, и предположил, что иногда самый дипломатичный шаг состоит в том, чтобы отбросить всякую дипломатию. Бен-Гурион тоже выступал за более активную позицию в отношении еврейского государства. Внутри комитета вновь развязалась привычная борьба: «Миц-рахи» опять потребовала для себя больше власти и объявила, что выйдет из сионистской организации, но в последний момент передумала. На пленарных заседаниях, впрочем, выяснилось, что консенсус достигнут, и были приняты резолюции с требованием о создании еврейского государства, которое «будет основано на полном и независимом от религии или расы равноправии всех граждан в политической, гражданской, религиозной и национальной областях, без господства и подчинения»[826].

Конституционный статус этой конференции и законность ее резолюций были сомнительны, но, поскольку времени на созыв конгресса не оставалось, конференция просто взяла на себя полномочия конгресса. Был избран новый Исполнительный комитет, в который вошли Вейцман, Бен-Гурион, Шерток, Каплан, Берл Локкер, Добкин, Наум Гольдман, Липский; раввины Уайз, Сильвер и Гольдштейн; Роза Гальприн, Хаим Гринберг; а также представители «Мицрахи» — рабби Фишман и Моше Шапиро.

Новый Исполнительный комитет немедленно приступил к переговорам с Великобританией, но переговоры не дали положительных результатов. Англичане предложили график иммиграции, по которому в течение одного месяца в Палестину могло прибывать полторы тысячи евреев; из этого числа также вычитались нелегальные иммигранты. В результате этих ограничений в 1945 г. в Палестину приехало даже меньше евреев (13 000), чем в предыдущем году (14 500). Разумеется, сионистов все это не устраивало. Когда Бевин упрекнул евреев в том, что они слишком торопятся, Вейцман заметил, что выжившие после убийства шести миллионов с нетерпением ждут убежища на еврейской родине и просят всего-навсего сто тысяч сертификатов[827].

Даже если бы англичане вообще отказались выдавать сертификаты, евреи все равно были полны решимости любой ценой попасть в Палестину. В лагерях для перемещенных лиц своей очереди на иммиграцию ожидали десятки тысяч евреев. К концу войны в Германии и Австрии находилось около пятидесяти тысяч перемещенных лиц и местных жителей. И поток беженцев с Востока, особенно из Польши, не прекращался. После погрома в Кельце (Польша), когда погиб 41 еврей, интенсивность миграции возросла. По приблизительным оценкам, через лагеря для перемещенных лиц в Австрии, Германии и Италии прошло в общей сложности около 300 тысяч евреев[828].

Первоначальный импульс к иммиграции в Палестину был спонтанным или, точнее, исходил от тех бывших членов сионистских молодежных движений в Восточной Европе, которые пережили войну и стали главными организаторами в лагерях для перемещенных лиц. Позднее к ним присоединились эмиссары из Палестины и из еврейской бригады. Британское правительство заявляло, что это стремление в Израиль — результат работы сионистских пропагандистов. Однако Ричард Кроссман, член британского парламента от лейбористской партии, в начале 1946 г. посетивший лагеря в составе англо-американской комиссии, писал, что евреи предпочли бы Палестину, даже если бы в лагеря не проник ни один иностранный эмиссар и не дошло ни одно слово сионистской пропаганды. Эта оценка ситуации, существовавшей в первые год или два после войны, была абсолютно верна. Позднее настроение начало меняться — отчасти в результате деморализации, которая была неизбежным следствием вынужденного пребывания в лагерях, а отчасти потому, что многие пережившие войну евреи хотели обрести тихое пристанище, которого не могла бы им дать Палестина. Американский еврей — советник военного ведомства — в конце 1947 г. писал, что возникновение еврейского государства практически никак не сказалось на интенсивности «Drang nach Amerika»[829]. При равных возможностях выбора между Палестиной и США 50 % евреев предпочли бы Америку[830].

Нелегальная иммиграция все еще продолжалась. «Хагана» после войны развернула ее в гораздо более широких масштабах, чем прежде. Корабли с беженцами регулярно подходили к берегам Палестины. Прорваться через блокаду удавалось немногим; большую же часть кораблей англичане перехватывали, а пассажиров арестовывали и содержали под стражей — вначале в Палестине, а с лета 1946 г. — на Кипре. Кульминацией истории нелегальных иммигрантов стал случай со старым 4000-тонным пароходом из Чесапикского залива «Президент Гарфилд». «Хагана» приобрела его и переименовала в «Эксодус-1947» («Исход-1947»). На борту «Эксодуса» к берегам Палестины отправились 4200 нелегальных иммигрантов. Чтобы положить конец деятельности «Хаганы», Лондон решил развернуть пароход обратно и высадить пассажиров в Порт-де-Бов близ Марселя. Пассажиры отказались сойти на берег во Франции, и тогда их насильственно высадили в Гамбурге. В ходе операции несколько пассажиров погибли; случались жертвы и в предыдущих столкновениях нелегальных иммигрантов с британскими властями. Британское правительство не без оснований заявляло, что евреи, организуя нелегальную иммиграцию в Палестину, нарушают тем самым палестинские законы и законы других стран, по акватории которых проходят судна с иммигрантами: «Нельзя ссылаться на то, что закон неприемлем или незаконен»[831].

В ответ на повторные требования Трумэна предоставить сто тысяч сертификатов лейбористское правительство, желая выиграть время, 19 октября 1945 г. предложило создать англо-американскую комиссию для расследования проблемы еврейских беженцев в более широком контексте и для разработки рекомендаций относительно временного и постоянного решения этой проблемы. На это предложение и евреи, и арабы отреагировали без всякого энтузиазма: они уже видели на своем веку достаточно комиссий и полагали, что все вопросы и так достаточно ясны. Однако Трумэн согласился на предложение англичан, добившись предварительно более четкого определения предмета, которым займется комиссия, и графика ее работы: ей предстояло изучить возможности Палестины в качестве убежища для евреев и представить отчет через четыре месяца.

Трумэн устал от постоянного давления на него американских сионистов. В то время он писал: «Палестина — не наша собственность», — и замечал, что попытки навязать Ближнему Востоку ту или иную политическую структуру только приведут к конфликту. Перед тем как Конгресс США окончательно одобрил акт Тафта-Вагнера, Трумэн объявил, что больше не верит в резолюции, поддерживающие создание еврейского государства. Это был тяжелый удар для американских сионистов, считавших, что они уже достигли решающего прорыва. Бевин, в свою очередь, обрадовался и пообещал, что если члены комиссии будут единодушны в своем мнении, то он сделает все, чтобы претворить ее решение в жизнь. Но вскоре ему пришлось пожалеть о своем опрометчивом обещании.

Члены комиссии первым делом отправились в немецкие лагеря для перемещенных лиц, а затем — на Ближний Восток. Они выслушали множество свидетельств, самые впечатляющие из которых, как обычно, предоставил красноречивый Вейцман. Он заявил, что абсолютной справедливости не существует; есть только грубая человеческая справедливость, изобилующая неизбежными ошибками. Но ведь у арабов уже есть две монархии и четыре республики! А сколько арабов погибло за годы II мировой войны? Кроме того, у них есть полноценная гарантия того, что их собратья-палестинцы в еврейском государстве не пострадают: ведь Израиль останется островком в огромном море арабского мира[832].

Отчет комиссии был опубликован 1 мая 1946 г. Комиссия дала десять рекомендаций, а также краткий обзор положения евреев в Европе и состояния дел в Палестине. В отчете высказывалось предположение, что поскольку попытка создать либо единое Палестинское государство, либо два государства в Палестине — еврейское и арабское — приведет к гражданской войне, которая может поставить под угрозу мир во всем мире, то единственное практичное решение состоит в продлении мандата: до поры до времени должен быть продлен британский мандат, а затем Палестина должна перейти под юрисдикцию ООН. Евреям следует предоставить сто тысяч сертификатов, а «Белую книгу» и ограничения на передачу земельных участков следует отменить[833].

Арабы с возмущением отвергли отчет комиссии и объявили всеобщую забастовку. Евреям одни пункты отчета пришлись по душе, но другие вызвали протест. Бен-Гурион счел этот отчет тонко замаскированным и более дипломатично составленным переизданием «Белой Книги», а лидеры американских сионистов осудили решение комиссии как отрицающее еврейские права и разбивающее их надежды[834]. Другие лидеры сионистов отнеслись к отчету более терпимо, сочтя, что при всех его недостатках он может послужить основой для обсуждений и переговоров. Трумэн заявил, что, помимо прочего, он удовлетворен решением вопроса о ста тысячах сертификатов и предложением отказаться от «Белой книги».

Но британское правительство было совершенно разочаровано результатами работы комиссии. Лидеры лейбористской партии осыпали Кроссмана упреками. В заявлении от 1 мая 1946 года Эттли сказал, что «отчет следует воспринимать как единое целое со всеми вытекающими отсюда последствиями»; на менее дипломатичном языке это означало, что Эттли крайне недоволен всеми пунктами отчета без исключения. Для исполнения рекомендаций комиссии пришлось бы принять долгосрочные и очень тяжелые для Англии обязательства. Спустя несколько недель Бевин пояснил, что для размещения в Палестине ста тысяч евреев придется отправить на Ближний Восток еще один дивизион и потратить на это 200 миллионов фунтов стерлингов. Затем он вернулся к своей любимой теме: американцы давят на Лондон из-за того, что хотят избавиться от лишних евреев в Нью-Йорке. Трумэн и без того был раздражен давлением со стороны сионистов, а постоянные инсинуации Бевина просто выводили его из себя: ведь как раз в это время президент работал над либерализацией иммиграционных законов в США. На очередную просьбу Трумэна о ста тысячах сертификатов лейбористское правительство снова никак не отреагировало.