Зима в Мадриде

22
18
20
22
24
26
28
30

— Боюсь, нет. Родители Берни получили ваше письмо. Они попросили меня приехать посмотреть, что можно сделать.

— О… — Женщина снова пала духом, но дверь не закрыла. — Входите.

Квартира была захламлена, не убрана и сильно прокурена. Хозяйка с озадаченным видом нахмурилась:

— Мне откуда-то знакомо ваше имя.

— Руквуд. Я учился там с Берни.

Женщина улыбнулась, и ее лицо вдруг потеплело.

— Ну конечно. Гарри. Берни говорил о вас.

— Правда?

— Он сказал, вы были его лучшим другом в школе. — Она помолчала. — Хотя он ненавидел ее.

— Уже взрослым?

— Это связано с его политическими взглядами. — Барбара вздохнула. — Кажется, в конце концов она его и прикончила, эта треклятая политика. Простите, у меня плохие манеры. — Она убрала с кресла стопку одежды. — Садитесь. Кофе? Хотя, боюсь, он дрянной.

— Спасибо. Это было бы кстати.

Барбара приготовила ему кофе и села напротив. Жизнь как будто снова покинула ее. Понурившись в кресле, она курила крепкую испанскую сигарету.

— Вы ходили в Красный Крест? — спросила Барбара.

— Да, мне там сказали, что вы в отпуске по болезни.

— Уже почти два месяца. — Она покачала головой. — Они хотят, чтобы я вернулась в Англию, говорят, Берни наверняка мертв. Сперва я в это поверила, но теперь сомневаюсь. Я не могу знать, пока мне не скажут, где тело.

— Вам удалось что-нибудь выяснить?

— Нет. Они от меня устали, сказали, чтобы я больше не приходила. Даже пожаловались старику Дюмерже. — Барбара зажгла новую сигарету. — Был один комиссар, знакомый Берни по сражениям в Каса-де-Кампо, коммунист, он работал в штабе армии. Капитан Дуро. Он проявил сочувствие, пытался узнать, что мог, но внезапно уехал на прошлой неделе, его куда-то перевели. В последнее время многое изменилось. Я спрашивала, могу ли поехать туда, на фронт, но, разумеется, мне ответили отказом.

— Может, лучше и правда вернуться домой.

— Незачем мне возвращаться домой.