— Монахини варят из детей суп и кормят им солдат Франко. Пожалуйста, пожалуйста, скажите, пусть они меня отпустят!
— Видите, кто ее вырастил, — рассмеялась сестра Тереза.
— Это все злостная ложь красных. — Сеньора Бланко хмуро взглянула на девочку. — Ты плохой ребенок, раз говоришь такие вещи. А теперь снимай одежду и покажись медсестре. И отдай мне это!
Она протянула руку к шерстяному ослику, но девочка сжала его крепче. Лицо сеньоры Бланко побагровело от гнева.
— Отдай его мне! Слушайся меня, маленькая коммунистка!
Она схватила игрушку и резко дернула — ослик разорвался пополам, из него высыпалась вата. Beata пошатнулась, а девочка с криком отскочила, забилась под кровать и стала выть, прижимая к лицу голову осла — все, что у нее осталось. Другую часть сеньора Бланко бросила на пол.
— Вот сучка…
— Замолчите! — рявкнула на нее Барбара и обратилась к девочке: — Это получилось случайно. Может быть, я смогу починить твоего ослика.
Девочка потерла щеку головкой игрушки:
— Фернандито, Фернандито… Она убила его.
— Отдай мне твоего Фернандито. Я зашью его. Обещаю. Как тебя зовут?
Девочка, не привыкшая к доброму тону, подозрительно поглядела на нее, а потом сказала:
— Кармела. Кармела Мера Валера.
У Барбары свело живот. Мера. Фамилия друзей Берни. Они жили в Карабанчеле. Барбара вспомнила, как ходила к ним три года назад — дородный дружелюбный отец, замученная работой мать, больной туберкулезом мальчик. Девочка там тоже была, в то время лет восьми.
— У тебя… у тебя есть семья?
Закусив губу, девочка покачала головой:
— Был большой взрыв. Потом я нашла пустой подвал для нас с Фернандито.
Она заплакала, тихо, мучительно всхлипывая. Барбара протянула к девочке руку, но та отползла подальше, продолжая безутешно плакать.
— Господи, да она, наверное, не один год прожила на улице! — Барбара встала.
Было ясно, что о знакомстве с родными девочки, семье коммунистов, ей лучше не упоминать.