Барбара поднялась:
— Нет, оставайся с Софией. Я видела неподалеку телефонную будку, пока мы ехали. Пойду туда.
— Не стоит вам ходить одной, — сказала София.
— Я бывала в местах и пострашнее. Прошу, не переживайте за меня. — Она говорила отрывисто, по-деловому, с явным желанием быть полезной. — Я скоро вернусь.
Не успели они возразить, как Барбара вышла, по лестнице застучали ее шаги.
София взяла Пако за руку, снова усадила рядом с собой и Гарри на кровать.
— В последнее время она чувствовала себя очень усталой, — прошептала София, глядя на спокойное лицо умершей. — Сегодня вечером, после обеда, она вдруг вскрикнула — такой ужасный звук, будто стон. Я подошла к ней, она была без сознания. А потом, когда я вернулась, позвонив тебе, застала ее уже мертвой. Бедного Пако я оставила с ней одного. — Она поцеловала мальчика в макушку. — Нельзя было так делать. Нужно было сидеть здесь, — корила себя София.
— Ты сделала все, что могла.
София проговорила бесцветным голосом:
— Так лучше. Иногда она мочилась в постель. Это ужасно ее расстраивало, она плакала. — София покачала головой. — Знал бы ты маму раньше, до болезни, она была такая сильная, заботилась обо всех нас. Папа не хотел, чтобы я училась в университете, а мама всегда меня поддерживала.
София посмотрела на фотографию, где ее мать стояла в подвенечном платье между мужем и братом-священником; все они улыбались в камеру.
— Бедняжка. — Гарри крепко обнял возлюбленную. — Не знаю, как ты все это вынесла.
Она прильнула к нему. Через некоторое время на лестнице послышались шаги.
— Вот и Барбара, — сказал Гарри. — Она все уладит.
София вскинула на него взгляд:
— Ты хорошо ее знаешь?
— И очень давно. — Он поцеловал любимую в лоб. — Но только как подругу.
Вошла Барбара с раскрасневшимся от холода лицом:
— Я дозвонилась в больницу. Сюда пришлют машину, но придется подождать. — Она достала из-за пазухи бумажный пакет. — Забежала на bodega[65], взяла немного бренди. Подумала, нам не помешает.
— О, молодец, — сказал Гарри.