Очерки по теории сексуальности

Я: «Вспомни ту историю с конкой и падением лошади. Повозка схожа с «аистиным» ящиком, верно? А когда черная лошадь упала, то смотрелось как…»

Ганс (перебивает): «Как когда появляются дети».

Я: «А о чем ты думал, когда она начала шуметь ногами?»

Ганс: «Ну, когда я не хочу садиться на горшок, когда хочу играть, я топаю ногами вот так». (Тут же топает.)

Вот почему он так сильно интересовался, хотят или не хотят взрослые заводить детей.

Ганс сегодня весь день играл в багажные ящики, то заполняя их, то разгружая, он хочет игрушечную повозку с такими ящиками. Во дворе таможни его больше всего интересуют погрузка и разгрузка. Он и пугался сильнее всего в те мгновения, когда груженая повозка отъезжала. «Лошадки упадут»[185]. О воротах таможни он говорил как о «дырках» (первая, вторая, третья и т. д. дырка), а теперь говорит о «задней дырке» (anus).

Страх почти совершенно прошел. Ганс старается оставаться вблизи дома, чтобы тут же ускользнуть обратно, если что-то его напугает. Но он больше не вбегает в дом и все время остается на улице. Его болезнь, как известно, началась с того, что он в слезах вернулся с прогулки, а когда его повторно отправили гулять, дошел только до станции Гауптцолламт, от которой виден наш дом. При родах жены его, конечно, удалили, и его нынешнее беспокойство, мешающее отдаляться от дома, отражает тогдашнюю тоску по матери».

* * *

«Тридцатое апреля. Ганс снова играет со своими воображаемыми детками, и я спросил его: «Выходит, твои детки еще живы? Ведь ты знаешь, что у мальчиков не бывает детей».

Ганс: «Я знаю. Прежде я был мамой, а теперь я папа».

Я: «А кто же мама?»

Ганс: «Ну, моя мама, а ты им дедушка».

Я: «Значит, ты хотел стать взрослым, как я, и жениться на маме, чтобы у нее были дети от тебя?»

Ганс: «Да, хотел. А бабушка из Лайнца (моя мать) будет бабушкой и для них».

Все движется к удовлетворительному завершению. Маленький Эдип[186] нашел более счастливое разрешение, чем предписано судьбой. Он не хочет более устранять отца, он желает отцу того же счастья, какого требует и для себя; он «производит» отца в дедушки и женит на его собственной матери.

* * *

«Первое мая. Ганс днем пришел ко мне со словами: «Давай напишем письмо профессору».

Я: «Зачем?»

Ганс: «Перед обедом я со всеми своими детками был в уборной. Сначала я делал ка-ка и пи-пи, а они смотрели. Потом я их посадил, они делали ка-ка и пи-пи, а я вытирал их бумажкой. Знаешь почему? Потому что мне хочется иметь детей; я бы делал с ними все то, что делают с маленькими детьми, – водил бы в уборную, обмывал и подтирал, и все остальное делал».

После признания в этой фантазии вряд ли можно сомневаться в удовольствии, которое доставляет Гансу экскрементальная функция.

«После обеда он в первый раз за долгое время решился пойти в городской парк. По случаю 1 мая на улице экипажей меньше обычного, но все же их достаточно, и раньше они наводили на него страх. Он горд своим достижением и взял с меня обещание вечером снова побывать в городском парке. По пути мы встретили конку, и он мне указал: гляди, вон повозка для аистиного ящика! Когда утром мы вновь идем в парк, он ведет себя так, что его болезнь можно считать излеченной».

* * *

«Второго мая Ганс утром пришел ко мне и сказал: «Папа, я кое-что придумал». Сначала он вроде как забыл об этом, потом вспомнил – и стал рассказывать с видимой неохотой: «Пришел водопроводчик и сначала клещами отнял у меня мой зад и дал мне другой, а затем дал другую пипиську. Он сказал мне: «Покажи свой зад», и я должен был повернуться, а потом сказал: «Покажи мне пипиську»».