В оставленных деревнях испуганные старухи жались к печкам, безмолвно протягивали яйца и мольбу пощадить, не трогать их, дать уйти своим ходом, все равно уж недолго осталось. Белоголовые ребятишки смотрели с любопытством, много и мило лопотали смешными голосами, но их болтовню Стефани понимала не без труда.
– Батяня фрицам как засветит, покатятся колбаской по Малой Спасской, – подслушала она в одном месте.
– Мели, Емеля, твоя неделя. Фрицов до хрена понавалило, покуда их сплавишь, ужо и Святки на порог. А калги[120] сварганит хто?
– Хто, хто – дед Пихто!
Однажды красавец военврач Ружейро, смущенно улыбаясь, попросил ее прогуляться по селу и поговорить по‐русски, «если синьорине несложно».
– Видите ли в чем дело. – Он стал обращаться на «вы» – признак хорошего тона или того, что сегодня она значительно лучше выглядела, чем в поезде? – Я хотел познакомиться с местным знахарем, поговорить о русских целебных травах. Мне это интересно, понимаете?
– Разумеется, понимаю. Я сама здесь сугубо из профессионального интереса.
– Русские издавна успешно практикуют народную медицину. Это безвредно и дешево. Так пойдем?
Стефани набросила плащ-палатку и зашагала рядом с капитаном. Прошли поле, завернули за вросшую в грязь ферму. Нашли.
Знахарь оказался сухоньким дедком с длинной белоснежной бородой. Его низенькая избушка с крашеными лавками по стенам пропиталась вкусным запахом высушенных трав и настоек.
– Добрый вечер, сударь. Позвольте представить вам капитана Ружейро. А я служу переводчицей, меня зовут Стефани, или Степанида А вас как величать? – Она вежливо улыбнулась.
– Ай, касатушка, как ты по‐нашенски‐то выучилась, – расцвел дед, – токмо у нас таперича не говорят «сударь», усе мы туточки товарищи. А еще проще – ты кажи: здравствуй, дедушко.
Она повторила, спотыкаясь, и продолжила:
– Этот синьор – итальянский доктор. Он наслышан о целебных травах российских широт и весьма интересуется этой материей.
– Чаво? Не понял тебя, деточка.
Пришлось повторить несколько раз. Но разговор все же не задался. Дед спрашивал, что именно болит, и все совал какие‐то высушенные цветки – то одни, то другие.
– Названия растений вы не знаете, дедушко? – Стефани старалась найти общий язык.
– А тама не в нарекании дело, а в том, чтобы собрать при первой луне, или под росой, или на Ивана Купалу. Вот оно как.
– Вы могли бы сформулировать вопрос более четко? – обратилась она к Ружейро.
Тот описал несколько общих симптомов и получил в награду пучок сушеной травы без названия. Обидно.