Появление девушки повергло всех в изумление. Ее лицо, такое бледное, было покрыто черными пятнами. Сведенные судорогой черты выражали жестокое страдание. Судорожно прижимая руки к груди, она задыхалась.
– О! – с ужасом вымолвил Люпен.
– В чем дело? – спросил император.
– Доктора, ваше величество! Нельзя терять ни минуты!
Люпен подошел к девушке.
– Говори, Изильда… Ты что-то видела? Ты что-то хочешь сказать?
В глазах девушки, словно озаренных болью, появилась какая-то осмысленность. Она издавала звуки… но ни единого слова.
– Послушай, – сказал Люпен, – отвечай «да» или «нет»… кивком головы… Ты его видела? Ты знаешь, где он?.. Ты знаешь, кто он?.. Послушай, если ты не ответишь…
Он с трудом сдержал гневный порыв. Но, вспомнив внезапно вчерашнее и то, что она скорее всего сохранила только зрительную память того времени, когда была еще в разуме, он написал на белой стене заглавные буквы «Л» и «М».
Протянув руки к буквам, она вроде бы утвердительно кивнула.
– А дальше? – заторопил ее Люпен. – Дальше!.. Напиши сама.
Но, издав страшный крик, она с воплями бросилась на пол.
Потом вдруг – тишина, неподвижность. Еще судорога. И она застыла.
– Мертва? – спросил император.
– Отравлена, ваше величество.
– Ах, несчастная… А кем?
–
Прибыл врач. Император указал ему на Изильду, потом обратился к Вальдемару:
– Всем твоим людям приступить к делу… Пусть обыщут дом… Телеграмму на пограничные вокзалы…
Он подошел к Люпену: