Аистов-цвет

Вокруг них были доски, теснота, но дети после всех мытарств, казалось, были довольны этим местом.

Они попробовали встать и выпрямиться и тут же ударились головами о полки, что были над ними. Весь большой зал серого дома был в нарах, словно в строительных лесах. Везде лежали узлы, спали дети, стонали больные. Здесь нашли беженцы счастье, о котором мечтали, и защиту от войны. Со всех полок, заваленных узлами и тряпьем, несло потом, карболкой, цвелью. Воздух был удушливый. Весь зал напоминал большой вагон третьего класса, только больше было смрада, мусора, кашля, плача и сетований.

Ударившись головами, дети сели.

— Видите, деточки, какие у нас славные дворцы. Никогда, наверно, не жили в таких? — Проциха не могла сдержать слез.

— Вот так, кума, день и ночь плачу. Как он хотел идти, то надо было мне сказать: «Убирайся хоть на край света и давись своей Россией, Сибирями и богатствами, а я останусь с детьми при хате и пусть делают со мной что хотят». Или надо было мне умереть в лесу. Да вы же еще не видели моего малого! — Проциха развернула кучку тряпья и показала Ганке. — Вы только посмотрите, живет в такой беде, да еще и смеется! — сквозь слезы причмокивала ребенку, и малыш отвечал ей нежной улыбкой.

Проць развязывал узлы Ганки, доставал одежду и стелил.

— Подождите, сейчас постелю и ложитесь. Отдохните, — может, будет вам легче. Если хуже станет, заберут в шпиталь, а дети останутся одни. А если завтра будет ходить доктор и спросит вас, скажите, что здоровы и отдыхаете.

Ганка легла и положила Юльку возле себя.

— Скоро уже обед. Надо послать Федорка и вашего малого, пусть возьмут. Федорко!..

Мальчиков не было.

— Убежали куда-то.

Проць искал на полке котелок.

— Придется идти мне. Василина, иди поищи Федорка.

Василина отправилась искать.

— Да подожди, постой! Федорко, наверно, туда побежал, котелка нет.

— Вот получим зупы, пообедаете чуть, и мир покажется лучшим. — Проць старался быть веселым, чтобы отогнать печаль, но Проциха не переставала плакать.

— Теперь он мне не покажется лучшим, даже если нас золотом обсыплют. Эта беда, как ржа, въелась в сердце, и ножом не отскребешь. — Проциха грубо выругалась по адресу мужа, но Проць сдержался, как теперь он частенько сдерживался. Глубоко чувствовал крах своих фантазий и правду жены.

— Подожди, жена, подожди! Вот пойду на завод, буду зарабатывать и заживем. Такое счастье, какое было у нас дома, можно везде найти. А лучшее?.. Лучшее бежит от бедного человека. Убегает сквозь пальцы, как вода.

Федорко и Иванко за это время успели обойти весь дом, рассмотрели людей, побывали на улице, выпросили там денег да еще сбегали по ступенькам наверх, где была канцелярия. Федорко получил свой пай, который состоял из нескольких кусков хлеба и пшенной похлебки, но Иванко возвращался с пустыми руками. Федорко важно поставил котелок с едой на полку и приказал Василине доставать ложки и миску.

— Сынку мой! — Проциха опять заплакала. — Была Маринця — она все мне помогала.