18:00–19:00 — ужинал дома (мать уже подтвердила, но хорошо, чтобы еще и соседи).
19:00–20:00 — «просто катался по шоссе, по дороге на Тянск». Подвез по пути в Озерск двух девчонок.
Что ж! Бросив карандаш, Игнат потер руки. Теперь придется все проверять. Что-то можно по телефону, а что-то и вообще никак не проверить! Ну где тех девчонок искать?
На полевом стане, естественно, никакого телефона не было… Имелся он в Орехове, в медпункте. Туда инспектор и позвонил, решив слезно уговорить фельдшера прогуляться до полевого стана. Между прочим — километров пять!
Хотя… зачем фельдшера? У того своя работа есть.
Хмыкнув, Ревякин снял трубку:
— Орехово? Фельдшерский пункт? Это из милиции звонят. Старший лейтенант Ревякин, уголовный розыск. Такой вопрос. У вас там, в деревне, мальчишки на велосипедах катаются? Что-что? Ах, и девчонки тоже… Ага… Вот и ладненько! — повесив трубку, Игнат потер руки, полистал самодельный телефонный справочник, распечатанный на трех листах под ядовито-фиолетовую копирку, и снова пододвинул к себе телефон.
— Алло, это Игнатьевы? Северная, пять? Нет? А кто? Ах, Игнатовы… Извините… Ага… Алло! Северная, дом пять? Игнатьевы? Ну наконец-то… Это из милиции… Не подскажете… июня… около двух часов дня… колхозный автобус… Ах, видели? Стоял? Красивый? Спасибо большое!
Та-ак… Теперь — девчонки. Для начала хотя бы установить. Хренков подвез их в Озерск, до площади. Около восьми. Так, скорее всего, это они на вечерний автобус опоздали. Ну да — не просто же гуляли себе по дороге, а потом решили на колхозном попутном чуде — и в Озерск. Опоздали, ловили попутку… Значит, нужно было в Озерск! Танцев сегодня нету. Может, просто в гости к кому-нибудь? Или в кино… Кино!
Телефон. Завклубом.
— Сергей? Привет. Это Игнат, инспектор… ну да, милиция! Случайно, не помнишь, что у вас в начале месяца на вечерних сеансах шло? «Бабетта идет на войну»? Спасибо…
Ни в какие не в гости — в кино! Раз «Бабетта»… Как девочки выглядели? Ревякин взял в руки протокол допроса.
Вполне подходяще! Одна — Таня или Галя (тут Хренков путался и, как кого звали, точно не помнил): узкая черная юбка, приталенная блузка без рукавов, светло-желтая, с большим вырезом. Яркая блондинка, скорее всего крашеная. Прическа — «бабетта», ага-а!
Вторая — Юля или Гуля: голубое платье с короткими рукавами-фонариками, пояс. Волосы каштановые, «каре».
Обе девушки — в туфлях на шпильках, это Хренков точно утверждал. Ну да, куда же еще шоферу смотреть, как не на женские ножки? Не на дорогу же!
Шпильки! В такой обуви гулять по сельским дорогам не ходят. Точно — в кино. Эх, жаль остановку Котька не помнит, так бы знали, из какой деревни. Впрочем, таких модниц и в клубе не пропустят. Уж точно запомнили.
Кстати, они должны были как-то возвратиться. Или заночевали у кого? Да могли и просто часов до четырех утра на остановке просидеть, с молодежью. Полпятого тентовый «газон» доярок на первую дойку развозит. Раньше доярки почти все по дальним деревням жили, там и покосы, и ферма. А нынче, раз уж партия объявила про агрогорода, многих из деревень переселили на центральную усадьбу колхоза — в Озерск. Тут и школа, и два детских садика, и дома двухэтажные — чем не агрогород?
Подумав, Игнат заглянул в дежурку, справился, ходил ли кто на «Бабетту»? Именно в тот вечер.
— Дак мы с женой ходили, — припомнил усатый старшина, помощник дежурного, звали его Иваньков. — Лучше бы не пошли. Жена платье такое же захотела. Ну, как у этой… у артистки-то…
— У Бриджит Бардо! — подсказал заглянувший в дежурку Дорожкин. — Михалыч, мне материалов нет?