– Это слабый ребёнок.
– Нет, это библейская героиня! – воскликнул Мерхейм. – Не годится становиться у неё на дороге! Вы больше, наверное, к Ягайле, чем к нам имеете любви и расположения, вы хотели бы её остановить, а его спасти: я желаю, чтобы она была Юдифью.
Ксендз Ян замолчал, напуганный, смотря на казначея.
– Пусть её Бог убережёт; сама мысль ужасом наполняет. Кто же её мог ей подать. Сама не зародилась бы в её детской голове.
Казначей усмехнулся.
– Мог найтись такой, который бросил мысль в молодую пылающую голову и сердце. Не иначе объясняю побег, а вижу в том перст Божий, что вас, заплутавшего, судьба отдала в наши руки, дабы вы, исполнению того, что предназначено, не ставили препятствия.
Не смел уже ответить старик, скрестив руки на груди. Казначей сменил сразу разговор, спрашивая о войске Ягайлы.
– Я не видел из них много, – ответил ксендз, – а то что видел, страшным мне выдалось и грозным.
– Для вас оно могло им быть, не для Ордена, – прервал казначей. – А король?
– Король думает о хорошем…
– И поэтому сбежал, как нам доносят, – рассмеялся казначей.
– Если так, зачем же вам рук Юдифи, – спросил ксендз Ян, – когда сам ваш страх удовлетворён?
– Чтобы язычник другой раз сюда не вернулся, – закончил казначей.
Говоря это, он вышел из шатра и послал сразу слуг, которые старого ксендза увели под стражей.
Магистр, которого немедленно уведомил казначей, слушал рассказ с отвращением, а лишение ксендза свободы похвалил.
– Всё это сказки, – отозвался он, – во второй раз мы поймали его в подозрении шпионажа. Не следует выпускать его отсюда, чтобы по третьему разу хватать не пришлось. Для меня вещь явная, что хитрый священник наплёл бессмысленную басню, в надежде свой затылок от петли спасти.
– Отправить в Гилгенбург, пусть его там в темницу посадят.
Польские войска уже находились под Диалдовом, окружив остроколами укреплённые берега. Нигде ещё большей встречи не было, кроме засады на швечан и поединка у озера Рупковского. Обогнули войска крестоносцев, которые ещё, неосведомлённые, искали следов неприятеля.
После тяжких дней похода в июльской жаре, рыцарство было вынуждено отдохнуть: много больных в лагере, истощённые кони, измученные люди должны были отдохнуть перед решительным часом боя, который тоже, казалось, сюда приближался.
Возвращение мимо Людборжа, стоящее столько нового труда, предприняли по совету Корцбога, который, прибыв от панов венгерских с объявлением войны, хорошо описал лагерь крестоносцев и трудность в переходе Дрвенцы, которую выше сухой ногой легко было пройти. Ободрил он короля тем, что силы Ордена не находил страшными, а о разногласии комтуров и беспорядке между иностранными гостями говорил много, потому что имел время к ним присмотреться.