Жизнь за океаном

Воскресное богослужение обыкновенно бывает два раза, в некоторых церквах утром и вечером, а в других утром в три часа пополудни, так что в воскресенье на улицах вы только и видите людей с молитвенниками, идущих в церковь или из церкви. Полуденное и вечернее богослужение посещается так же усердно, как и утреннее. При вечернем богослужении часто народу бывает даже больше, чем при утреннем. Оно бывает интереснее: для него приготовляется лучшая музыка, лучшая проповедь и роскошное газовое и даже электрическое освещение. Побывать при таком богослужении для постороннего человека составляет высокое эстетическое наслаждение. Те, кто не имеет абонементного билета на места в церкви, обыкновенно платят за вход смотря по церкви и характеру богослужения от 10 центов до 1 доллара. Иностранцы большею частью имеют свободный вход. Богослужение не ограничивается, однако же церквами. Оно совершается и помимо их. В Нью-Йорке чрезвычайно много различных общественных зал для политических и частных митингов, речей, лекций, концертов, спектаклей, балов и т. п. В воскресенье все эти залы превращаются в места богослужебных собраний, для чего каждый из них снабжен органом, который одинаково служит как для концертов, так и для богослужений. Проповеди в этих собраниях говорятся часто профессорами различных учебных заведений, не облеченными никаким священным саном. В одном из лучших зал, так называемом «Chickering Hall» по воскресеньям собирается для богослужения «общество нравственной культуры» и проповеди или скорее речи говорит профессор Адлер, берущий обыкновенно свои темы из обширной области вопросов о нравственном влиянии христианства.

У американцев сильно развит корпоративный, общественный дух. Каждое звание, занятие, ремесло, даже возраст и пол имеют свои особые корпорации и общества, которые снимают для себя особые залы, где и собираются для обсуждения различных вопросов, касающихся интересов корпорации. По воскресеньям члены обществ собираются в свои залы для богослужения и выслушания проповеди, которые также часто говорятся частными лицами. В свободное от богослужения время здесь бывают религиозные митинги, на которых обсуждаются меры к поддержанию религиозно-нравственного характера в членах той или другой общины или корпорации. В одно из последних воскресений был подобный митинг членов так называемого «общества деловых людей». На собрании был между прочим возбужден вопрос о сильно распространенной у американцев привычке божиться или вернее клясться. Общество осудило этот порок и после рассуждений приняло следующую резолюцию: «Так как легкомысленная клятва нарушает законы доброго общества и штата, равно как и Бога; так как для честных людей неприятно и больно слышать это в обществе, и так как детям, которые слышат и научаются такой же клятве, это часто гораздо вреднее чем укушение бешеной собаки, – то определили: всякому, кто легкомысленно клянется, напомнить сим, что он совершает жестокое, неблагородное и незаконное дело». У нас в России, где общественная мысль не сумела еще выработаться в законодательную силу и где необузданный индивидуализм часто с преднамеренностью попирает и нарушает всякие общественные ограничения, по принципу – «нашему нраву не препятствуй», резолюция эта вызвала бы только усмешку и учащенное нарушение ее, в доказательство личной независимости. Совсем не то здесь, в стране самого свободного народа. Газеты встретили ее симпатическими отзывами, а для членов самого «общества деловых людей» она, несомненно, закон. По поводу этой резолюции и передовой статьи о ней, в открыто-демократическую газету «Солнце»11 прислано было следующее письмо. «Прочитав руководящую статью о распространенной дурной привычке клясться, а также о резолюции, выработанной «обществом деловых людей», мы считаем нужным сказать, что года два тому назад здесь существовало большое противоклятвенное общество, из которого образовались многие другие в здешнем и соседних штатах. Мы очень рады, что «Солнце» обратило внимание на это большое и возрастающее зло, особенно между деловыми людьми. Ничто так не унижает человека в глазах другого, как клятва. Мы сами составляем противоклятвенное общество и полагаем взыскание в 50 центов12 за каждое праздное клятвенное слово. Деньги платятся немедленно и употребляются по определению общества. Мы имеем очень мало случаев проступков, и каждый член общества считает за честь поймать своего сочлена на неосторожном, клятвенном слове. Миде, президент противоклятвенного общества». Если мало простой резолюции, стесняющей «свободу слова», так вот вам даже денежное взыскание за нарушение резолюции. Чудной, право, этот свободный народ!

Одно из наиболее богатых и благоустроенных обществ есть так называемое «общество молодых христиан». Оно имеет громадный дом, в котором помещается обширная библиотека, газетная читальня, залы для собраний, лекций, гимнастики и т. п. Главная цель этого общества доставление дарового образования молодым людям и поддержание между ними начал христианской нравственности. Каждый день там читаются лекции по различным предметам, по преимуществу из области точных положительных наук, два раза в неделю бывают митинги молодых людей, на которых обсуждаются различные вопросы и явления общественной и политической жизни и каждый день в четыре часа пополудни бывает молитвенный митинг или коротенькое богослужение. Мне часто приходилось присутствовать при последнем. Большая читальня, в которой выписывается множество американских и заграничных газет и журналов, обыкновенно переполнена читателями. Но вот бьет четыре часа и из соседнего зала раздается несколько звучных аккордов рояля. Это призыв на молитву. Молитвенный зал заставлен рядами стульев, из которых на каждом лежат две книги – Библия и книга гимнов с нотным переложением их. Перед ними стол с теми же книгами и рояль с боку. По стенам большие художественные картины, и одна из них чуть ли не изображает московский кремль. Кресло за столом занимается обыкновенно каким-нибудь членом или управителем общества. Он говорит номер гимна, пианист берет аккорды и все собрание под его аккомпанемент поет этот гимн. После нескольких гимнов председательствующий член прочитывает библейский текст и на его тему говорит проповедь. Американцы природные ораторы; в обыденной жизни они чрезвычайно словоохотливы и в публичном ораторстве трудно подыскать им соперников. Слово у них льется легко, свободно и изящно: речи и проповеди они всегда говорят без тетрадок. Живость воображения замечательная. Темы проповедей большею частью таковы, что для русских они показались бы скучными и схоластичными. Но американские проповедники умеют самые отвлеченные мысли облекать живою плотию и кровию. В последней раз была проповедь на тему о покаянии, об относительном участии в этом акте человеческой воли и благодати. По моему мнению, тема этой проповеди для ее понимания требует высокого богословского образования. Иначе она может казаться безынтересной. В Америке, оказывается, она имеет жизненный, практический характер и постоянно подвергается обсуждению при борьбе различных религиозных общин и сект, основывающих свое учение на том или другом понимании этого вопроса. Поэтому проповедь слушалась всем собранием внимательно и с интересом. По окончании ее выступило несколько человек, которые в собственной жизни находили факты, подтверждающие высказанные проповедником мысли. Прежде других поднялся почтенный, белый как лунь, старец и припомнил несколько случаев из своей молодости, бывших лет 60 тому назад, – случаев, в которых он явно видел «голос Спасителя», призывавшего его на правый путь жизни. Слышать такие речи от образованного светского человека, которому почтенная седина и бодрость тела даны очевидно в награду за этот именно «правый путь жизни», – было для меня весьма интересною и поучительною новостью. Затем между другими поднялся молодой человек лет 30 и рассказал случай из своей жизни, послужившей также поворотным пунктом в его жизни. Лет 10 тому назад он был отчаянный кутила и мот и все пороки считал добродетелями. Такая жизнь, однако же скоро опустошила его карманы, и он однажды после беспардонного разгула, без денег в кармане и без искры утешения в сердце, впал в какое-то угнетенное отчаяние и в душу стала закрадываться мысль покончить с собою. Вдруг с ним встретился незнакомый ему молодой человек, ласково разговорился с ним и рассеял страшную мысль. При прощании молодой человек пожелал закрепить с ним знакомство и местом следующего свидания назначил одну из церквей. «Я пришел в назначенное время в церковь, и это было в первый раз в моей жизни! – с пафосом искренности рассказывал он. – Молодого человека я не нашел там, но выслушал проповедь, которая была светом для моей темной души, росой для иссохшего сердца. Тогда я понял, что это Сам Господь призывал меня к Себе, и я внял Его призыву. И теперь я самый счастливый человек. Имею хорошую христианскую жену и христианских детей и пользуюсь полным благосостоянием, семейным счастьем и душевным довольством. Молодого незнакомца я никогда после не встречал и не знаю, кто он такой. Я прошу у собрания специальной молитвы за него». Рассказ произвел сильное впечатление. Когда председательствующий назначил гимн для пения, то аккорды рояля звучнее взяли его ноты и голоса собрания с большею энергией подхватили их. После гимна один из присутствующих произнес импровизированную молитву за молодого незнакомца, после которой еще прочиталась молитва Господня, и митинг был объявлен законченным.

Подобное описанному происходит на каждом молитвенном митинге, по крайней мере происходило на всех тех, на которых мне приводилось бывать. Митинги эти постоянно представляют величайший интерес. Здесь в лицах выступает религиозно нравственная жизнь народа. Надо только удивляться энергии религиозного чувства в этом народе. Молодые, двадцатилетие парни в ответ на обычную проповедь рассказывают из своей жизни различные факты и случаи с таким трепетным и искренним благочестием, которое у нас может показаться невероятным вымыслом ханжествующего повествователя. С чувством глубокого удовлетворения уходил я обыкновенно с этих митингов, и только одна мысль холодом пробегала по душе, что у нас нет ни таких обществ, ни такой энергии религиозного сознания. А это избавило бы наше бедное отечество от многих удручающих его в настоящее время невзгод.

VI. Земля положительного знания

Религия и положительная наука. – Светобоязнь неверия. – Исповедание веры со стороны ученых. – Новоиспеченные теории. – «Религия будущего».

Как факт самого существования религии, так и отношение ее к положительной науке лучше всего наблюдать там, где то и другое проявляется свободно, без всякой искусственной поддержки, а единственно по внутренним мотивам, обуславливающимся внутреннею потребностью. Тут невозможно уже будет отделываться такими аргументами неверия, что религия существует только потому, что она поддерживается государством, и что положительная наука не идет на смену религии только потому, что она угнетается государством. В Америке и религия и положительная наука вполне свободны, развиваются по своим собственным законам и совершенно свободно устанавливают между собою взаимные отношения, без всякого постороннего посредства. И что же мы видим? – В прошлом очерке я отметил несколько беглых фактов энергии религиозного чувства в Америке; теперь отмечу несколько таких же фактов, характеризующих отношение положительного знания к религии.

Америка – вполне обетованная земля положительного знания. Ни один народ не может соперничать с американцами в богатстве и распространенности этого знания. Всевозможные технические и естественнонаучные школы здесь играют важнейшую роль в народном образовании, и чрез них проходит почти все население. Каждый земледелец здесь в тоже время техник, он работает машинами. Высшее положительное знание – математика, астрономия, медицина и т. д.–здесь имеют знаменитейших представителей. Одним словом, положительная наука нашла для себя в Америке самую плодородную почву и роскошно распространяется по ней и вглубь, и вширь. С той точки зрения, что положительная наука должна прийти на смену религии для «возмужалого» человечества, надо бы предположить, что в Америке давно уже поклоняются только кумирам «новой веры», как назвал ее Штраус, а «старая вера» где-нибудь по темным закоулками доживает свои последние дни. В действительности как раз все наоборот. Если религия нигде не имеет такой энергии и такого разнообразия проявлений как в Америке, то, напротив, неверие едва ли где на всем земном шаре отличается большею скромностью и непритязательностью, чем как опять в этой стране положительного знания. Неверие здесь как бы боится света и прячется от любопытных глаз. Проявление его трудно отыскать. Одним из самых лучших показателей его служит, конечно, книжный рынок. В Германии, этой классической стране неверия, в настоящую пору в книжных магазинах за зеркальными стеклами так и пестрят различные трактаты о «религиях будущего», о «саморазложении христианства», о «новом символе веры» и т. п. Очевидно, спрос на них велик, а соответственным ему является и предложение со стороны щедрых поставщиков. Совсем не то здесь. Напоказ здесь выставлены классические произведения любимейших писателей, Библии, трактаты по предметам богословского, исторического и положительного знания и новейшие произведения беллетристики. Я так заинтересовался этим фактом, что дал себе труд нарочно осмотреть добрый десяток лучших магазинов, чтобы найти какое-нибудь из выдающихся произведений неверия. Труд был напрасен. Только в одном магазине ввозных книг я обрел за зеркальным окном последнее произведение Ренана, где оно и красовалось рядом с последним романом Эмиля Зола. Но даже и в этом последнем убежище бойкий романист совершенно забивал неверующего академика: роман расположился в целом десятке экземпляров и на двух языках, а детище Ренана только в одном экземпляре и только на своем родном языке. Факт не крупный, но весьма красноречивый.

Если обратиться к живым представителям положительного знания, то они заговорят еще более красноречивым языком. Первоклассный астроном д-р Проктор не только не издевается над различными астрономическими данными Библии, как это делают старосветские «позитивисты», но сплошь и рядом помещает статьи, направленные к научному объяснению их, с ясным апологетическим оттенком. В одном из святочных номеров «Геральда» он напечатал большую статью о «звезде на востоке», руководившей восточных мудрецов, и доказывал действительное явление этой звезды. Один из лучших натуралистов, именно проф. Грей, при наступлении великопостного сезона читал ряд лекций о «религии и науке» в примирительно-апологетическом духе. Лучшей геолог Даусон издал книгу под заглавием «Библия и природа», в которой доказывал истинность первой главы Библии. Наконец один из первоклассных математиков, д-р Пьерс тоже читал лекции об отношении науки к религии и в математике находил доказательства бытия Божия. Но этого мало. Здесь религиозностью похваляются даже врачи, эти, так сказать, профессиональные материалисты. Проходя однажды по главной нью-йоркской улице Бродвею, я среди массы всяких объявлений получил довольно объемистую брошюру одного врача, в которой он определял свою специальность, описывал входящие в круг ее болезни и выставлял на вид свои собственные, новоизобретенные средства борьбы с ними. Брошюра заключалась красноречивой статьей о счастье здорового человека и горькой судьбине больного с конечным воззванием, что кто хочет быть счастливым, тот пусть идет к этому врачу, подателю здоровья и счастья. Статья эта заключала в себе множество ссылок на различные авторитеты с выдержками из них. Просмотрев их, я с удивлением нашел, что некоторые из этих выдержек были взяты из лучших нью-йоркских проповедников, с указанием их имен. Врач в своем объявлении, ссылающийся на проповедников – как хотите, явление оригинальное! После всего этого весьма понятен тот факт, что когда лет десять тому назад сюда прибыл Бюхнер, наделавший в свое время столько шуму в Европе своей «силой и материей» и выступил с рядом блестящих материалистических лекций, то встретил совсем холодный прием со стороны американской публики.

Представленные выше факты для многих русских читателей могут показаться новым открытием, потому что американская наука даже в ее лучших представителях в России мало известна. Некоторые, однако же, с недоумением прочтут эти строки и скажут: «а Дрэпер»? Да, только на эту твердыню и можно опереться. По какой-то странной случайности, этому американскому профессору у нас особенно посчастливилось. Его жиденькие труды у нас постоянно приветствовались и переводились с большим восторгом, чем в других странах. Если бы не было обидным для русского ума, то можно бы причину этого указать в отсутствии в нем вкуса к чему-либо более серьезному. Дрэпер, как ученый специалист-медик, здесь славится и считается одним из лучших профессоров!.. Но ведь у нас переводятся и распространяются не его ученые труды, а те произведения его досуга, которые не имеют никакого отношения к его специальности и в предмете которых он поэтому настолько же компетентен, насколько по крыловской басне сапожник компетентен в печении пирогов. Его последнее произведение: «Столкновение религии и науки», переведенное на русский язык под заглавием «Столкновение католицизма и науки», имело в Америке значительный успех. За пять лет оно успело выдержать восемь изданий. Но это единственно объясняется тем, что сочинение это по своей сущности есть политический памфлет, направленный против римского католичества, который с каждым годом все шире распространяется по Америке и внушает политикам опасения насчет будущей судьбы республики. Всякое противодействие нашествию папизма поэтому является здесь желанным и приветствуется с восторгом; тем более, если оно идет от лица науки. Таким образом для американцев предмет этой книги вполне практический, жизненный, политический, и успех ее обусловливается политическими причинами. У нас же, за отсутствием этих причин, появление ее можно объяснить только уже тем, что сказано выше. Несмотря, однако же на преобладание в этой книге политического элемента над религиозным, успех ее можно назвать большим только с русской точки зрения. По-американски это, в сущности, слабый успех, и далеко не может равняться с успехом напр. последней книги Фаррара об апостоле Павле. Книга Дрэпера в пять лет имела восемь изданий, а книга Фаррара в пять месяцев выдержала на американской почве четыре издания. Пропорция далеко не в пользу Дрэпера.

Новоиспеченные научные теории, которые у нас, как известно, с жадностью поглощаются пустыми в собственном содержании желудками, в Америке далеко не пользуются таким гостеприимством и сплошь и рядом преследуются сатирой. В одном из лучших нью-йоркских цирков-музеев (то и другое вместе) среди всевозможных занимательных редкостей я встретил интересную группу механических обезьян-музыкантов, которые по движению скрытого механизма великолепно исполняли разные музыкальные пьесы – на скрипках, трубах, барабанах и т. д. Над ними золотая надпись гласила: «Труппа дарвиновых людей». В самом распространенном юмористическом журнале (The Puck) в одном из последних номеров напечатана была уморительная поэма, воспевающая теорию самозарождения и постепенного развития. Поэма представляет целый хор ученых натуралистов. Один из них в восторженных стихах излагает эти теории, заключая каждый куплет словами: «Так, джентльмены, и вышло все само собой». Хор натуралистов подхватывает этот стих и с лихими притопыванием поет:

Хор ученых громко пой –

Стало все само собой.

Сатирическое отношение к новоиспеченным теориям проявляется не только в сатирических по профессии изданиях, но и в обыкновенной газетной печати. В одном из воскресных номеров лучшей американской газеты «N. Y. Times» напечатана была интересная в этом отношении статья под заглавием: «Религия будущего». Статья принадлежит к так называемым «издательским» или по нашему редакционным и след. выражает не частный взгляд, а взгляд всего издания. Некто Стефен в одном из месячных журналов напечатав статью, в которой доказывает, что христианство рано пли поздно отживет свое время, перестанет удовлетворять чувствительных людей; на смену его должна будет выступить новая религия, основывающаяся на великих истинах положительных наук. Разбор этого мнения и имеет своим предметом названная выше газетная статья. Вот что между прочим в ней говорилось:

«Хотя Стефен и уверен, что новая религия будет согласна с научными истинами и в них откроет источники для благочестивых размышлений, но он не определяет этой религии точно и подробно. Однако это совсем не трудно, и мы возьмем на себя задачу начертать символ веры и особенности этой положительной религии будущего. Эта религия, конечно, не будет признавать откровения, а следовательно, и связанных с ними истин о существовании личного Бога, бессмертия души. Если нет бессмертия, то, естественно, нет и награды или наказания по смерти; значит нет различия и между греховностью и праведностью, и правилом жизни может быть только выгода. Новый символ веры будет состоять из трех членов: 1) нет будущей жизни; 2) выгода есть единственное правило жизни и 3) быть может есть, а быть может и нет личного Бога. По своей простоте новый символ веры гораздо короче старого и не дает места для утомительных богословских умозрений.

«Новая религия, конечно, не будет нуждаться ни в церквах, ни в священниках, и весь культ будет состоять только в том, что поэты будут слагать оды, воспевающие Великую, быть может существующую, а быть может и нет, Первопричину. Но она, однако же будет содержать в себе истины, к размышлению о которых будут прибегать люди и в радости и горе. Истины эти, конечно, положительно научные, и ими-то будут люди утешаться в горе, укрепляться в слабости. Преступник, приближающийся к виселице, будет приготовлять себя к смерти размышлением о великой и славной истине биномовой теоремы. Священник, конечно, уже не будет напутствовать его, а придет какой-нибудь ученый филантроп и прочитает ему утешительные выдержки из алгебры и угладит ему путь в царство небытия искусным начертанием теоремы Пифагоровых штанов. Это так благотворно повлияет на преступника, что он взойдет на эшафот с истинно научным спокойствием. Когда человек будет подвергаться какому-нибудь опасному искушению и не в силах будет противостоять ему, то стоит ему только уединиться в кабинете и немного позаняться размышлением о квадратуре круга; это так укрепит его, что он безбоязненно может проходить чрез огненную пещь всяких искушений. Подобное размышление будет чрезвычайно полезно и в горести. Напр., у человека умирает нежно любимая жена. Он знает, что никогда больше не увидит ее и что она, вместо того чтобы ждать его в будущем мире, разложится на свои химические элементы. В таких обстоятельствах он, возвратившись с научных, разумеется, похорон, уединяется для того, чтобы найти утешение в своей религии. Он размышляет об элементах орбиты новой кометы, или сосредоточивает свои сердечные чувствования на истине, что сила притяжения обратно пропорциональна квадрату расстояния. Это скоро утешит и укрепит его, и он выйдет из своего заключения с миром в душе. – Новая нравственность также будет отлична от христианской. Отвержение теории, что существует какой-то грех, в христианском смысле этого слова, и принятие учения, что удача есть единственное правило жизни, поведут к результатам, при виде которых совсем уже не стоит жить в таком обществе, где еще существуют христианские предрассудки. Люди будущего несомненно будут толковать о нравственности так же красно, как говорили о ней стоические философы; но если они будут находить при случае выгодным отдать свою жену в наем ближнему, или удобным покончить с своею жизнью, то наука ничего не может возразить против этого, а тем более разубедить их.

«После всего этого ясно, что новая религия куда как будет лучше христианства, и мы должны всячески стараться о скорейшем ее введении и распространении. Невежественные люди и слабые женщины, наверно, долго еще будут держаться христианства, но превосходство новой религии, с ее научным утешением и великим обетованием вечной смерти, так очевидно для всех мыслящих людей, что они несомненно с радостью примут новую веру».

Вот один из многих образчиков отношения свободной американской печати к мечтательным теориям о разных научных религиях. Этот спокойный, но убийственный сарказм грознее для подобных теорий, чем пространные опровержения их: он смертным приговором ложится на них, и они бесследно исчезают во мраке забвения.

VII. Библия в Америке

Общественное значение Библии у американского народа. – Библия в языке, литературе, искусстве и политике. – Ново исправленный перевод Нового Завета и общественный интерес по поводу этого события. – Характер перевода. – Газета в полбиблии величиной.