«Библия содержит в себе 3.586.489 букв, 773.692 слова, 31.173 стиха, 1.189 глав и 66 книг. Слово Господь встречается 1.855 раз, слово
Такую математическую выкладку касательно содержимого Библии мне недавно пришлось прочитать в одной нью-йоркской газете, и она представляет собою не только любопытный курьез, но и интересную характеристическую черту. Скрупулезная внимательность к содержимому Библии со стороны досужего счетчика в ней букв и слов есть только одно из многих проявлений общего отношения американцев к священной книге. Наверное, нигде Библия не имеет более важного общественного значения, чем как в Америке. Здесь она не только настольная книга в обыкновенном смысле слова, но вошла в плоть и кровь американского общества. Если бы можно было отнять у американского народа Библию, то это значило бы лишить его половины его существа. С Библией у американца связаны сладостнейшие воспоминания раннего детства. Лишь только у ребенка пробуждается сознание, как он начинает видеть непременную в каждом доме толстую золотообрезную книгу, которую седовласый дед или морщинистая бабушка в серебряных очках неопустительно читает каждое утро и вечер при пылающем камине. Монотонный и своеобразный речитатив этого чтения навсегда ассоциируется в представлении ребенка с блаженным периодом счастливого детства. Когда приходит время обучения, то на праздники Рождества отец вместе с другими подарками сыну или дочери дарит также и крохотную хорошенькую Библию. Затем начинается школа, и там опять сладостные воспоминания семейной жизни ребенка оживляются и поддерживаются ежедневным чтением Библии. В американских школах обучение ежедневно начинается чтением главы из Библии, хотя и без всякого объяснения. Зато воскресная школа, которая в Америке стоит на высокой степени развития, имеет своею специальною целью объяснительное изучение Библии. Успех в этом отношении достигается замечательный. Дети в Америке вообще развиваются очень рано, но ясные, отчётливые библейские познания приобретаются ими в такие лета, когда европейские и особенно русские дети не имеют еще никакого понятия о самой книге. На пасху в одной из нью-йоркских церквей мне пришлось присутствовать на праздновании годовщины воскресной школы. Собралось до семисот детей. После нескольких гимнов начался так называемый в программе годичный обзор труда. Законоучитель перечислял по порядку воскресные дни, в которые была воскресная школа, и обращался к детям с вопросами, какой текст объяснялся в такой-то день, и тотчас же вся масса детей с удивительной отчетливостью и бодростью наизусть прочитывала текст. Так как объяснение текстов в школе ведется по той системе, по которой Библия читается в церкви, то это дало возможность и печати следить за обучением в воскресной школе, и в воскресных номерах светских ежедневных газет можно всегда найти более или менее обстоятельное объяснение того текста, который стоит на очереди в воскресных школах так что дети имеют возможность три раза встретиться с одним и тем же текстом – в его различными формах , – в церкви, в школе и газете.
Ввиду этого понятно влияние, которое Библия имеет на жизнь американского общества. Когда вы войдете в американский дом, то на столе в гостиной увидите книгу, в которой вы даже по внешности узнаете Библию. Иногда Библия хранится как наследие отдаленных предков и на полях ее заключается драгоценная летопись семейных преданий. Часто такая Библия служит единственной решительницей спорных вопросов на суде о законности наследства. Осмотритесь затем кругом, и вы увидите на стенах пластинки, которые очень изящно гармонируют своим цветом со стенными украшениями. Если вы всмотритесь в эти пластинки, то рассмотрите на них библейские тексты. Вместе с Библией на столе лежит альбом. В нем, кроме фотографических карточек, найдете множество рождественских и пасхальных карточек, которыми американцы дарят друг друга на Рождество и Пасху. Они исписаны праздничными пожеланиями и библейскими текстами. Вследствие этого поразительно то знание текстов, с которым можно постоянно встретиться при разговоре с американцами. Самый разговор их носит на себе сильный библейский оттенок. Вместе со стихами из Шекспира, американец непременно приведет несколько и библейских текстов. При сравнениях сплошь и рядом обращается к библейским фактам. Еще заметнее влияние Библии на литературу. Ни на одной литературе не лежит столь сильного библейского отпечатка, как на американской. Тексты и библейские обороты речи ежедневно встречаются в газетных статьях, претендующих на литературное достоинство. «Мы не имеем еще книги, которая бы оказывала столь глубокое влияние на мысль и стиль новейшей литературы, – говорил «Herald» по поводу одного недавнего случая. – Для всякого писателя с претензией на мысль невозможно избежать обязательств к этому священному источнику. Нет еще произведения, которое бы так глубоко запечатлелось в сердцах и умах всех говорящих английским языком». Текстами иногда начинаются передовые статьи в светских газетах, как напр. передовая статья «Геральда» по поводу избрания нового президента. В искусстве Библия также играет важную роль. Библейские сюжеты усердно разрабатываются американскими художниками живописи. На годичных выставках произведений живописи вы постоянно встретите несколько или библейских картин, или жанровых сцен со введением семейного чтения Библии при очаге. Чтение Библии иногда даже вводится в театральные пьесы, при изображении обыденной семейной жизни американского народа. Наконец, как в обыденной жизни, так, и в разгаре политической борьбы можно постоянно встретиться со следами библейского влияния.
Политические ораторы в обращении к народной массе постоянно уясняют свою мысль библейскими примерами, хотя иногда и не совсем изящного свойства. Во время президентских выборов прошлого года воздух дрожал от подобных библейско-политических речей. Однажды рьяный демократ, с охрипшим от политического усердия голосом, при свисте ракет в вечернем воздухе, с высокой платформы усиливался доказать собравшейся пред ним серой массе народа, что они должны подавать голос за демократического, а не республиканского кандидата. Наделив последнего всякими тяжеловесными эпитетами, оратор заявил, что самое назначение его кандидатом нечестиво и позорно. «Республиканцы говорят, – ораторствовал демократ, – что назначение генерала Гарфильда кандидатом на президентство совершилось как бы по вдохновению. Да, поистине по вдохновению, но только по какому? – Сограждане, это было действительно вдохновение, но только не иное какое, а то великое вдохновение, по которому гадаринские свиньи с кручи бросились в воду. Как у гадаринских свиней, так и у республиканцев был один и тот же вдохновитель, и вдохновитель этот не кто иной, как злой дух – сатана». И затем оратор-демократ, найдя в слушателях одобрение своему удачному сравнению, провел длинную параллель вообще между республиканцами и гадаринскими свиньями. Серая масса только ревела и гоготала. Иначе объясняет свое назначенье на президентскую кандидатуру сам Гарфильд. Он, как известно, до верховного положенья в величайшей республике мира поднялся от лямки на канале, где он в детстве зарабатывал себе убогий насущный хлеб. Такое необычайное возвышение само по себе внушает мысль о божественном промышлении, а тем более у Гарфильда, который сам был некогда проповедником в церкви общины «учеников Христовых». Действие сверхземного промышления проявилось и в его назначении на президентскую кандидатуру. Назначение это было совершенно неожиданно. Кандидатами были такие знаменитые деятели, как генерал Грант, а о Гарфильде ни у кого и помину не было. Тем не менее Грант потерпел пораженье, а канальный лямщик получил назначение. По этому поводу сам Гарфильд рассказывает следующий случай. «Ночь пред назначеньем мы сидели за полночь, стараясь сообразить запутанное состояние дел. Дела были в безнадежном состоянии и мы, отдохнув немножко, стали готовиться к новой бесплодной борьбе. Когда я на следующий день отправился на конвенцию, то проходил мимо человека, который усердно раздавал листки всякому прохожему. Я взял один, думая, что это вероятно объявленье на какое-нибудь патентованное лекарство или что-нибудь вроде этого; но взглянув на него, увидел, что это был лист из Библии, и я потому не бросил его, а положил в кармане своего пальто, и забыл о нем. Скоро совершилось назначенье и телеграммы массой повалились со всех сторон. Я читал их и клал в тот же карман. После заседанья, я отправился в свой отель, а телеграммы все сыпались в громадном количестве, так что невозможно было отвечать на все, и я велел своему секретарю сложить их все в саквояж, чтобы по приезде домой рассмотреть их. Захватив у себя в кармане пачку телеграмм, я подал ему. «А это что такое»? – спросил он меня, показывая печатный листок. Оказалось, что это был лист из Библии, и он сложился так, что можно было читать только один стих, именно: «Камень, которым пренебрегали строители, тот стал во главу угла. Это дело Господне и оно дивно в ваших очах». Окружающие тогда же с удивлением обратили внимание на этот случай. Я верую, господа, в Провидение, добавил президент. Воробей не может упасть на землю без него. Но – мне страшно от одной мысли, что такая высокая Сила действовала ради меня или для моего возвышения».
При громадном влиянии Библии на жизнь и мысль американского народа неудивителен факт, что всякое явление, касающееся Библии, становится крупным общественным событием. Таким событием было недавно издание в свет нового исправленного английского перевода Нового Завета. Теперешний английский перевод Библии, находящейся во всеобщем употреблении у говорящих английским языком народов, сделан при английском короле Иакове I и потому называется иаковским. Перевод этот, по отзыву знатоков английского языка, отличается крупными литературными достоинствами. Язык его отличается величественным и вместе простым стилем, изящен, ясен, силен и музыкален. Это один из лучших образцов английской классической прозы. Этими крупными достоинствами объясняется тот замечательный факт, что он вошел во всеобщее употребление, вытеснил все другие переводы и сделался «авторизованным» переводом, не будучи никем официально авторизован. Он употребляется в церквах и семействах, и несколько устарелый язык его сделался вполне священным языком для народа, вроде нашего славянского. С течением времени, однако же народный английский язык потерпел такие изменения, что некоторые слова получили совершенно иное значение или совсем вышли из употребления, так что и самый перевод Библии в некоторых местах перестал был понятен для обыкновенных читателей. В виду распространенности Библии в народе, это стало беспокоить проповедников слова Божия, и они стали подумывать об исправлении перевода, тем более что, при развитии библейско-критической науки оказалось необходимым, по их мнению, сделать в тексте св. писания исправления более существенные, чем простое исправление перевода. Десять лет тому назад с этою целью образовалось специальное библейское общество. В него вошли все лучшие ученые силы в области библейской экзегетики и филологии как в Англии, так и в Америке, и оно в количестве восьмидесяти членов приступило к работе. Английская и американская партии работали совершенно независимо, и только в известные периоды представляли свои труды для сравнения, и тогда при разногласии дело решалось большинством голосов. Труд состоит не только в исправлении перевода, но и в проверке самого текста по новооткрытым древним манускриптам и в критической оценке и проверке значения каждого слова греческого или еврейского оригинала. Труд, очевидно, колоссальный, особенно в виду того, что количество разных чтений (вариантов) в различных открытых манускриптах и переводах Нового Завета восходит до 150.000. Публика с интересом следила за ходом важной работы, и интерес естественно возрастал по мере приближения ее к концу, пока наконец не перешел в настоящее нетерпение. Уже в конце прошлого года стали появляться газетные известия о приближении перевода к окончанию, но самый перевод появился только 20 мая сего года. И этот день вместе со всею следовавшею за ним неделей был днем необычайного торжества слова Божия. Америка, как известно, есть страна литературных сенсаций. Какое-нибудь литературное произведение, сильно задевающее чуткую струну общественной жизни и достаточно подготовившее себе почву посредством громких реклам и оригинальных объявлений, всецело овладевает умами и чувствами общества и быстро расходится в ряде нескольких последовательных изданий. Новый перевод Нового Завета не имел для себя других искусственных объявлений, кроме тех известий, которые постарались распространить всепроникающие и всезнающие репортеры, и однако же день выхода его был таким литературным событием, какого и не помнит Америка. Еще до выхода перевода в свет на него записалось в Нью-Йорке и Филадельфии до 800. 000 человек! Затем в самый день выхода только и было речи, что о новом переводе. Газеты поместили передовые статьи о значении вообще Библии для английского народа; репортеры рассыпались по городу, расспрашивая всех мало-мальски компетентных лиц о достоинстве нового перевода, у магазинов толпились ряды народа, нетерпеливо ожидавшего очереди получить экземпляр Нового Завета, а мелкие книготорговцы тюками развозили новый перевод по своим лавкам. До какой степени велик был спрос, можно судить по тому, что в один этот день разошлось до 300.000 экземпляров, ценою от 15 центов до 10 долларов. На следующий день разошлось опять около 200.000 экземпляров, а в течение первой недели, цифра проданных экземпляров возросла до миллиона, – и это только в Нью-Йорке и его ближайших окрестностях. Газеты в течение целой недели были переполнены статьями и отзывами о достоинствах нового перевода. В «Геральде» в пяти последовательных нумерах была помещена такая масса статей и сообщений по поводу нового перевода, что если бы их собрать вместе, то вышла бы объемистая книга листов в десять обыкновенной печати. А если бы перевести весь этот материал на русский язык, то в виду того, что каждое русское слово в общем выводе, по меньшей мере, вдвое длиннее английского, составилась бы солидная книга около двадцати печатных листов. Все это напечатано было в пяти нумерах газеты «Геральд». Если принять во внимание, что эта газета ежедневно расходится в 125.000 экземпляров, а читается по меньшей мере в пять раз большим количеством лиц, то знакомство публики с новым переводом сделалось полным и всесторонним. Еще больший интерес к этому новому переводу заявила чикагская газета «Times», издающаяся в г. Чикаго, отстоящем от Нью-Йорка на три дня железнодорожного пути. Чтобы дать своим читателям возможность познакомиться с характером нового перевода в самый день его выхода, нью-йоркский корреспондент газеты передал по телеграфу все двадцать восемь глав Евангелия от Матфея. В ближайшие два воскресенья проповедники избирали темой своих проповедей новый перевод Нового Завета, и проповеднические отзывы опять занимали целые страницы в понедельничных нумерах газет. Это был великий и едва ли не беспримерный день сияния слова Божия. У меня нет фактических данных для сравнения этого общественного интереса американцев по поводу издания нового перевода Нового Завета с общественным интересом, какой проявился в России по случаю выхода в свет первого авторизованного перевода Библии на русский язык; но мне страшна одна мысль о таком сравнении...
Что касается внешних и внутренних особенностей нового перевода, то они слишком многочисленны, чтобы войти в этот краткий очерк. Переводчики и исправители не только изменяли и исправляли слова и обороты прежнего перевода, но делали исправления в самом тексте. В некоторых местах они совершенно изменяли принятый текст и опускали много таких текстов, которые срослись с религиозным сознанием народа. Так в повествовании ап. Павла о тайной вечери в 1Кор. XI, 24 ст. опущены слова: «
В заключенье речи о книге книг, несколько слов о газете газет –нью-йоркском «Геральде». Пасхальный нумер его за нынешний год составил, по заявленью самой редакции, эпоху в истории журналистики. Это исполинский нумер в 24 страницы, о количестве печатного материала которых можно судить по следующим соображеньям редакции: «Новый Завет есть книга, которую люди изучают в течение всей своей жизни, не достигая глубины ее священных тайн. Пасхальный нумер «Геральда» почти вдвое больше Нового Завета. Библия есть воплощенье веков веры, назидания, истории и откровения, и благочестивый читатель, перевертывая листы ее в утро и вечер, думает – как велика эта книга. Сегодняшней «Геральд» по количеству слов равняется более чем половине Библии. Мы могли бы напечатать большую часть Шекспира, Байрона, Маколея, лучшие части любого классического писателя – на бумаге, занятой сегодняшним «Геральдом» и продаваемой за пять центов. В текущей литературе нет такого толстого журнала, который давал бы столько слов, как сегодняшний «Геральд». Он более чем в три раза больше месячного журнала «Harper’s Magazine», и почти в три раза больше знаменитого трехмесячного журнала «Edinburgh Review». – Одним словом «Геральду» издаваться бы не в Нью-Йорке, а в белокаменной Москве, и называться бы ему царем-газетой.
VIII. Царство доллара и проповеди
Всемогущей доллар. – Продажа мест в церквах. – Аукцион и хорошая
выручка. – Курьезный процесс. – Проповедники и проповедничество. –
Юмор и телефон на проповеднической кафедре.
Философы, как известно, издавна отыскивают место седалища души в человеке. Древние указывали его в груди, новые по преимуществу в мозжечке. Но один новейший философ, для наблюдения которому попался американец, нашел седалище души – в кармане. И он в значительной доле прав. Если присмотреться к политической и общественной жизни американцев, то можно видеть, что главный рычаг, заправляющий всем механизмом их жизни, заключается именно в кармане, наполненном, разумеется, долларами. У них все рассчитано на доллары. Долларами политиканы прокладывают себе дорогу к президентству, на доллары оценивается положение и значение человека в обществе, долларами нас вознаграждают за телесное повреждение, напр., на железных дорогах, за неправильный арест, за клевету и т. д. На доллары наконец взвешена у них и самая молитва. Когда у человека вдруг является желание молитвы, то он не сразу может удовлетворить своему желанию. Чтобы войти в храм молитвы, он должен предварительно справиться с карманом, достаточно ли его содержимое для свободного входа. Этот обычай платы за право входа в церковь положительно выработался в обычай регулярной продажи мест в церквах, ежегодно производящейся в определенное время. В каждой церкви вы обыкновенно видите на передних колоннах вывешенные таблицы, которые изображают план церкви с номерным указанием мест и обозначением платы. По окончании каждого года производится перепродажа соответственно показанным ценам. Заплатив деньги, богомолец получает ключ от своего места, который и хранится у него до новой продажи. Это –обычная форма продажи по установленным ценам. Но во многих и по преимуществу в лучших церквах продажа принимает форму аукциона, в обыкновенном смысле этого слова. В газетах обыкновенно делается объявление, что в такой-то день имеет быть аукцион в такой-то церкви и потому приглашаются все желающее. Такой аукцион недавно происходил в церкви знаменитейшего американского проповедника д-ра Бичера, родного брата известной писательницы Бичер-Стоу. Кроме объявления в газетах, при самом входе в церковь раздавались листы, на которых обозначены были цены на места и изложены правила для аукционной продажи их. Аукцион назначен был в 7 часов вечера и к этому времени собралось множество народа. На платформе или по-нашему на амвоне занимали места попечители церкви за особым столиком с письменными принадлежностями и молотком. К назначенному времени прибыл сам д-р Бичер и, поздоровавшись с покупателями, обратился к собранию со словами: «Ну, приятный вечер опять пришел к нам. Вы, конечно, господа, знаете условия продажи, а если нет, то можете узнать из находящихся у вас в руках правил. Я со своей стороны могу дать вам только одно наставление, которое обыкновенно дается детям в школе: «говорите, дети, громко и отчетливо». В настоящий вечер я уступаю свое место человеку, речь которого должна собрать больше денег, чем сколько может собрать в один раз величайший проповедник и оратор. Он займет мое место и будет ораторствовать вам», с улыбкой проговорил д-р Бичер и удалился. Его место занял главный попечитель церкви и открыл аукцион. Первое место стоимостью в 100 долларов13 быстро пронеслось по собранию и один за другим голоса «громко и отчетливо» прокричали: двести, триста, четыреста, пятьсот. На пятистах остановились и молоток утвердил эту цену. Место осталось за почтенно высматривающим джентльменом, которого тут же стали поздравлять знакомые. В этом роде происходила вся продажа, причем все места покупались по цене втрое и вчетверо выше номинальной. Номинальная стоимость всех мест в церкви в общем счете равняется 12.852 долларам. Аукционная продажа дала сумму в 40.289 долларов, т. е. на 27.437 долларов выше номинальной. Если принять во внимание, что церковь побочных сборов еще имеет до 10 тысяч долларов и причт ее состоит только из одного пастора-проповедника, то нельзя не сказать, что бюджет ее весьма почтенный. При особенных и исключительных обстоятельствах, как напр. при продаже мест в только что построенной церкви и потому нуждающейся в особенной денежной помощи, аукцион часто представляет замечательные факты религиозной ревности.
Когда в первый раз производился аукцион в новом кафедральном католическом соборе св. Патрика, то за первые места вместо номинальной цены в 150 долларов, покупатели платили по пяти тысяч (5000) долларов.
Где дело поставлено на чисто денежные основания, там неизбежны и пререкания с их дальнейшими последствиями. Небезынтересный пример этого представил один из недавних фактов, характеризующий, между прочим, вообще меркантильную натуру американцев. В одной из церквей почтенный янки снял место в 500 долларов и спокойно молился в ней в продолжение нескольких месяцев. После пасхи объявлена была приостановка богослужения на два месяца с целью ремонтирования церкви. Когда церковь была вновь открыта для богослужения, то почтенный янки, придя в церковь уже едва мог найти и узнать свое место: как раз над ним была построена лестница на хоры. Дух его возмутился от такой перемены, и он не мог молиться, как он сам заявлял и, недолго думая, подал жалобу в суд на управителей церкви. В своей жалобе он обвинял их в самовольном вторжении в его собственность, в причинении ему нравственных и материальных убытков. Так как его место теперь, не имея прежних удобств, не стоит уже заплаченной за него суммы и так как он не может больше молиться на этом месте, – то в вознаграждение за все это он просил суд оштрафовать управителей церкви тысячью долларов в его пользу. Но суд американский также расчетлив, как сами янки, и он не поддался сразу на жалобы просителя. Он рассчитал помесячно, сколько долларов проситель уже потребил своей молитвой до ремонтирования церкви, и эту сумму сбросил со счетов долой. Но затем он всё-таки взвесил, сколько долларов стоили его нравственные страдания от перерыва молитвы и сколько стоит его теперешнее неудобное положение до приискания нового места в церкви, и за это набросил несколько сот долларов. Копеечным результатом этих счетов и вычетов было то, что суд приговорил взыскать в пользу просителя с управителей церкви шестьсот долларов, так что почтенный янки мог снять новое место в церкви и иметь еще в остатке сотню долларов в качестве утешения за нравственные страдания. Этот курьезный процесс совсем не исключительный; в судебной практике подобные факты встречаются ежедневно, только, конечно, из разных сфер жизни.
Чем обусловливается сравнительная ценность мест в церкви? Она обусловливается частью положением церкви в той или другой части города, частью красотой и богатством украшений храма, музыкой и пением, но более всего проповедничеством. Проповедь в американских церквах составляет главную часть богослужения и на ней основывается значение и слава церкви. Чем лучше и блистательнее проповедничество в церкви, тем больше привлекается посетителей и вместе с тем возвышается плата за места и увеличивается церковный бюджет. С ослаблением проповедничества церковь пустеет и беднеет, запутывается в долгах и быстро идет к обычной печальной судьбе – продаже за долги с аукционного торга. В виду этого прямой интерес попечителей церкви – привлекать и нанимать для своей церкви наивозможнолучшего проповедника. В этом отношении американские церковные попечители поступают совершенно так же, как театральные антрепренеры, когда они приглашают и нанимают для своих театров известных и славящихся актеров. Расчеты и интересы одни и те же. С этою целью попечители внимательно следят за проповедниками по всей стране, отправляют особенных агентов для отыскания лучших проповедников и при первом удобном случае нанимают их для своей церкви. Жалованье, платимое лучшим проповедникам, иногда достигает громадной суммы. Так д-р Бичер, считающийся знаменитейшим американским проповедником, получает половину всего годичного церковного бюджета, т. е. 25.000 долларов в год. Для проповедника цифра эта очень солидная, особенно если принять во внимание, что президент Соединенных Штатов получает только 50.000 долларов. Другие проповедники, смотря по их таланту и способности, получают 20, 10, 5 тысяч и в самых бедных церквах Нью-Йорка 2–3 тысячи долларов в год. Такой порядок замещения проповеднических кафедр, делая из проповедничества простое денежное ремесло с обычной конкуренцией, был в тоже время причиною того, что проповедничество положительно выработалось в особое искусство. Американские проповедники – это в собственном смысле артисты, успех и слава которых исключительно зависит от их литературных и ораторских дарований. Человек с слабыми дарованиями здесь совершенно не имеет шансов на занятие проповеднической кафедры, кроме как разве где-нибудь в захолустьях, без надежды когда-нибудь выбраться из них. Строгий выбор проповедников, обуславливаясь самою денежною системою их найма, поддерживается в тоже время свободным судом общины и печати. Печать живо интересуется проповедничеством, и в понедельниковых номерах газеты обыкновенно дают отчеты о воскресных проповедях с критическим одобрением или порицанием. Община во всякое время может отказать своему проповеднику от места, когда он не удовлетворяет ее, и нанять другого, более способного. Все это вместе поддерживает проповедничество на замечательной высоте, и проповедь здесь является громадною общественною силою. Кроме того, что церкви обыкновенно бывают переполнены слушателями, вы сплошь и рядом дома можете слышать разговоры и суждения о той или другой наиболее замечательной проповеди. Для иностранцев небезынтересно знать самую внешнюю сторону американского проповедничества. В этом отношении она отличается замечательною своеобразностью. Американцы вообще чрезвычайно живой и подвижной народ и свои чувства обыкновенно энергично выражают движением своих членов. У проповедников-ораторов эта подвижность иногда доходит до комических размеров. Они не только жестикулируют лицами и размахивают руками, но дают полный простор пластике – во всех ее проявленьях. Проповедник, смотря по содержанию речи, то угнетенно понурит свою голову и закроет свое лице руками, то гордо вскинет ее назад и прищелкнет пальцами; то опустится на колени, то подпрыгнет вверх, хлопнет ладонями, застучит кулаком по кафедре; свой голос то понизит до ластящегося шепота, то возвысит до грозных раскатов грома, и вы видите пред собой то как бы смиренно кающегося грешника, то грозного судью. Пластический драматизм в проповедничестве играет весьма важную роль и у лучших проповедников он достигает иногда художественного развития. Вместе с внешним драматизмом у американских проповедников соединяется необыкновенно легкий и живописный язык. В этом отношении американцы едва ли имеют соперников даже между французами. У французов легкость и картинность языка часто переходит в бездушное и бессодержательное фразерство; здесь, напротив, с живописным языком постоянно соединяется ясная и отчетливая мысль. Обладая сильным воображеньем и здоровою наблюдательностью, американские проповедники часто рисуют картины общественной жизни с замечательным искусством, и обсужденье какого-нибудь выдающегося общественного явленья часто бывает интереснее выслушать в церкви лучших проповедников, чем прочитать в газетах. С формальной стороны проповедники не ограничиваются определенною гомилетическою формою проповеди; они пользуются всеми возможными литературными формами и пересыпают проповедь философскими сентенциями и пословицами, стихами и анекдотами, трагическими тирадами и комическими пассажами, остротами и каламбурами. Иногда проповедь принимает такой юмористически характер, что все слушатели смеются до слез. Однажды мне пришлось присутствовать при подобной проповеди. Проповедник рассматривал жизнь «невера» и изобразил ее в ряде таких юмористических анекдотов, от которых все собрание положительно умирало со смеху. Я так заинтересовался этою формою христианской апологетики, что по окончании богослужения счел небезынтересным отрекомендоваться юмористу-проповеднику и лично поговорить с ним относительно этой формы проповеди. Выразив свое удовольствие по поводу такой занимательной проповеди, я между прочим спросил его: не противоречит ли форма ее общепринятому обычаю. Проповедник живо понял мою мысль и отвечал с улыбкой: «Она нисколько не противоречит не только общепринятому обычаю, но даже и священному Писанию. Иисус в своих столкновениях с неверами своего времени весьма часто своими вопросами и возражениями поставлял их в такое комическое положение, над которым присутствовавшие несомненно смеялись более, чем мои слушатели теперь. А ветхозаветные пророки – какую только форму не придавали они своим речам, лишь бы только поразить, унизить порок и возвысить добродетель? Что может сравниться напр. с этой тирадой Иезекииля (и он прочитал наизусть несколько стихов), где сарказм рубит сильнее индейского томагавка и ирония язвит смертельнее жала гремучей змеи? Я со своей стороны иронию считаю одним из лучших орудий для возвышения человечества, и в обыкновенной светской литературе юмористические произведения влияют на общественное сознание прямее и сильнее, чем всякий другой род литературы. Я не знаком, впрочем, с вашей русской литературой и не знаю, насколько пользуется у вас правом гражданства божественный юмор. Но церковь ваша не допускает юмора»? – Ответив на этот вопрос, я раскланялся с почтенным проповедником.
В качестве проповедников иногда выступают особенные феномены, выдающееся какими-нибудь чрезвычайными качествами. Так в последнее время в Нью-Йорке привлекал многочисленных слушателей так называемый «мальчик-проповедник». К проповедничеству применяются и научные открытия. В одно из последних воскресений под кафедрою д-ра Бичера один предприниматель устроил телефонный аппарат, так что его проповедь в одно и тоже время слушалась в пятидесяти различных местах – в Нью-Йорке и в городах соседнего штата.
IX. В лагере спасения
Летний сезон и религия. – Исход пасторов. – Религиозные лагери. – На берегу океана. – Воины спасения. – Воскресный день. – Цветной проповедник и негритянский гимн.
Американское лето – настоящая огненная печь. Жара начинается очень рано; уже к концу мая ртуть в термометре приближается к 40 градусам и скоро затем избирает этот пункт своей постоянной резиденцией, делая лишь по временам экскурсы выше. Самое существование становится бременем, и бюллетени ежедневно возвещают о целых десятках смертных случаев от солнечного удара. Что всего тяжелее, так это то, что жар ничуть не спадает к ночи; ночь приносит лишь удручающую духоту. Постель горяча даже для ощущения рук, и американцы ложатся спать, кладя около себя веер и ставя кувшин воды со льдом. Днем нет облегчения даже под тенью каштановых деревьев, которыми в избытке усажены тротуары. Самые листья их вместо прохлады дышат палящим зноем. Нечего уже и говорить поэтому о духоте, которая бывает внутри зданий с большим собранием народа. Она просто невыносима.
Такая духота с особенною силою заявляет о себе в церковных собраниях. Несмотря на то, что в церквах, благодаря определенному количеству мест, бывает просторно, пот выступает на всех лицах и ручьями льется по щекам. На помощь богомольцам приходят церковные попечители и заготовляют целые горы китайских пятикопеечных вееров, которые и раскладываются до начала богослужения по всем местам. Всякий богомолец, без различия пола и возраста, имеет в своих руках это орудие прохлады. Мужчины, женщины и дети – все усиленно работают веерами, и производимый ими шелест наполняет церковь каким-то странно музыкальным шумом. С целью же произведения прохлады принимаются и другие, более действительные меры. Так, стены и пол в церкви обкладываются льдом и чрез него искусственно пропускается воздух, который, пройдя чрез это холодное чистилище, теряет значительную долю своей знойности и является приятным зефиром. Но и такие приспособления действительны только весной, когда ртуть еще не поднялась до высшего пункта. Уже в июне месяце такие меры оказываются недостаточными, и тогда американцы прибегают к другому способу борьбы с жаром: совсем закрывают церкви. Так наступает летний сезон в религии, церковные вакации. В газетах ежедневно появляются объявления, извещающие о закрытии то той, то другой церкви – до известного числа, и на передовых церковных колоннах вывешиваются бланки с тем же содержанием. Закрываются, конечно, не все церкви, но по меньшей мере две трети их предаются летнему покою. Прихожане разъезжаются по дачам и сами пасторы, вдыхая свежий воздух полей и лесов, запасаются новыми силами для деятельности следующего года. Большинство из пасторов очень образованные и вместе богатые люди, и потому они обыкновенно посвящают лето на далекие экскурсии и путешествия. Особенно большое количество их отправляется в Европу. Каждый летний океанский корабль увозит их целыми десятками, и газеты то и дело печатают списки их под заглавием: «исход пасторов». Там они проводят лето по столичным городам, по преимуществу в Париже, Лондоне, Вене, Риме и других, запасаясь новыми впечатлениями из нравственной и религиозной жизни человечества. Некоторые даже отправляются в Иерусалим и другие священные города. Масса присылаемых ими в газеты корреспонденций служит некоторыми образом заменой для прихожан их живого учительного слова. Сами прихожане, впрочем, из высших богатых классов, тысячами отправляются на лето в Европу и проводят летний сезон в Швейцарии или других приятных европейских уголках. Европа для американцев еще до сих пор родная страна и они находят в ней много таких прелестей, которых не представляет Америка.
ebooksa