– Я вышла в другую дверь, – тихо объяснила она. – На улице так чудесно, что я решила взять ребенка. Пусть поспит здесь.
Билли нахмурилась.
– Но, тетя Ханна, ему нельзя на улицу, боюсь, нам придется унести его назад.
Тетя Ханна воспротивилась.
– Свежий воздух полезен. Уверена, что это написано даже в твоей гигиенической ерунде!
– Да, кое-где, – призналась Билли, – а кое-где и нет. И в той книге, которую я читаю сейчас, написано, что ребенок должен спать при одинаковой температуре, по возможности при семидесяти градусах, как раз как в той комнате, где он спал. Снаружи наверняка другая температура. Честно говоря, я не смотрела на термометр, перед тем как выйти. Тетя Ханна, нужно отнести его назад.
– Но он же постоянно спал на улице, на маленьком балконе в твоей комнате, – возразила тетя Ханна, не покоряясь.
– Да-да. Тогда я следовала заветам другого человека. Если бы они только так сильно не различались! Я хочу как лучше, но не знаю, что именно лучше…
В эту самую секунду мистер Бертрам проснулся, из-за чего морщина на лбу матери стала только глубже. Молодая мама сказала, что он должен был спать еще ровно десять с половиной минут, и что нельзя приступать к следующему делу, пока десять с половиной минут не кончатся, иначе все расписание на день окажется бесполезным.
Так что она не знала, что делать с ним десять с половиной минут, отведенные на сон. Выслушав все это, тетя Ханна воскликнула.
– Святые угодники, Билли, да ты умом поехала!
Что, конечно, было правдой, раз уж она заставила осторожную тетю Ханну использовать жаргонное выражение.
Глава XXIV
Выходной
Семейство Хеншоу вернулось в Страту только в конце сентября.
Билли сказала, что морской воздух так хорош для ребенка, что жаль будет уезжать, пока на побережье не станет слишком холодно.
Уильям вернулся с рыбалки в августе и возобновил прежний обычай спать дома и обедать в клубе. Правда, целую неделю он ездил из города в домик на побережье, но потом у Бертрама-младшего начал резаться зуб, и Уильям не смог этого выносить – он все еще настаивал на поисках булавки, которая могла ранить ребенка. Тогда Уильям решил, что спокойствие найдет в бегстве, и вернулся в Страту.
Бертрам прожил в коттедже все лето, постоянно рисуя.
Прежде он обычно не работал летом, но в этом году ему нечем было заняться, кроме живописи. Он не хотел никуда уезжать, потому что пришлось бы оставить Билли, а она говорила, что не может взять с собой ребенка или оставить его, и что ей все равно не нужны никакие поездки.
– Хорошо, тогда мы будем жить на пляже и отлично отдохнем вместе, – ответил он ей.