Дэйвенпорты

Нет, она не могла сказать ему правду. Руби не обманывала себя. Она понимала: стоит признаться и их отношения закончатся. Мистер Бартон больше к ней и близко не подойдет. Но может ли она потерять его сейчас?

Руби заглянула ему в глаза. В глаза, которые смотрели на нее с таким благоговением. Правда все изменит. И все же у нее не хватало духу соврать. Этот человек заслуживал куда большего, чем Руби ему дала. Но в первую очередь он заслуживал знать правду. Девушка облизнула губы и сглотнула, горло пересохло.

– Харрисон, когда Джон вернулся, он был не в себе… – Нет, Джон ни в чем не виноват. Руби начала заново: – Когда Джон приехал из университета, я надеялась вернуть себе его внимание. Обычный флирт не сработал, так что я решила: чтобы заставить его заметить меня, мне надо общаться с другим мужчиной. С тобой.

– Значит, ты использовала меня, чтобы заставить его ревновать.

Взгляд его стал жестким. Чем дольше мистер Бартон смотрел на нее, тем сильнее у Руби стискивало горло.

Девушка взяла молодого человека за руку:

– Ты должен понять… Я единственный ребенок в семье, а мои родители и Дэйвенпорты старинные друзья. Они уже давно мечтают, чтобы две наши семьи слились в одну. – Руби подождала, пока он взвешивал ее слова. – Прости, – прошептала она.

– За что? За то, что ты все это время водила меня за нос? – Мистер Бартон принялся ходить взад-вперед. Когда он снова повернулся к Руби, лицо его стало каменным. – Значит, все это была ложь. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Сначала да, – ответила девушка. – Но сейчас все по-другому.

– Что значит «по-другому»? – Он покачал головой: – Ты что, хочешь сказать, что между тобой и Дэйвенпортом все кончено? Ты больше не собираешься его захомутать?

– Я… – Руби сморгнула слезы, за пеленой которых лицо Харрисона расплывалось. Она дышала слишком быстро, на висках проступил пот. Руби хотела ответить «нет».

«Я так тобой горжусь». Когда мать так сказала, мир Руби остановился. Мгновение она купалась в признании, которого ей так хотелось. Она не могла придумать, как все объяснить Харрисону: про ожидания родителей, про то, как она считала себя обязанной им угодить, про то, как все это мучило ее. Она не могла придумать, как это все сказать, чтобы ее слова не показались жалким оправданием человека, который не различает, что хорошо, а что плохо. Руби смогла вымолвить только:

– Все сложно.

Она заставила себя наблюдать за его реакцией. Харрисон закусил щеку, чтобы подбородок не дрожал.

– Сложно? – Он прочистил горло: – А ты объясни так, чтобы было просто. И побыстрее. Иначе я ухожу.

Руби кивнула, и с ресниц ее упали слезы.

– Прости. Мне жаль.

Эти слова, она знала, были правдой. Но когда за ними ничего не последовало, Руби почувствовала, как Харрисон Бартон отстранился.

Будто прочитав в ее душе, он произнес:

– Мне тоже.