Дэйвенпорты

* * *

– Извини, – сказала Оливия, закрывая за собой дверь. – У хозяйки столько дел.

Руби свесила ноги с дивана и похлопала ладонью по сиденью. После разговора с матерью, а потом с мистером Бартоном Руби стащила бутылку шампанского и пару бокалов. Гостиная между комнатами Оливии и Хелен была идеальным местом. В этом общем пространстве были вещи не только Оливии и Хелен, но еще и Руби. Ожидая подругу, она пролистывала один из каталогов, не видя изображений на его страницах. Это был знакомый уголок. Опять же, Оливия всегда знала, что делать.

Но теперь, когда подруга наконец пришла, Руби не могла начать. Не понимала, сколько можно ей открыть. Это были не просто сплетни о каком-то из множества молодых людей, желающих одарить ее своим вниманием.

Оливия села рядом с Руби. Она сбросила туфли и спрятала их под диван.

– Я принесла десерт.

Она поставила на низкий столик шоколадный бисквит, и комната наполнилась сладким запахом. В тусклом свете лавандовых свечей Руби заметила складочку меж нахмуренных бровей подруги.

– Твой любимый, – добавила Оливия и поднесла тарелку прямо Руби под нос. Когда Руби не отреагировала, подруга спросила:

– Боже мой, Руби, что случилось? Ты можешь мне все рассказать.

Руби прижалась к ней и решила перейти сразу к самому главному:

– Кажется, я влюбляюсь в мистера Бартона, – призналась она.

– Ну, так это же чудесная новость, – сказала Оливия. – А почему у тебя такой вид, будто она совсем не чудесная?

– Мои родители категорически против. У них сложилось четкое представление о том, какой должна быть моя жизнь, но… я не знаю, что делать, – простонала Руби и откинулась на спинку дивана. Она чувствовала себя абсолютно несчастной. И притом она запуталась.

Оливия была необычно молчалива, смотрела куда-то вдаль. Руби ожидала, что подруга забросает ее вопросами. Вместо этого Оливия глядела на пламя ближайшей свечи.

– Оливия?

– Мм? – Подруга не сразу сфокусировала взгляд. – Извини, Руби. – Она грустно улыбнулась и потянулась за стоящей на столе бутылкой. Наполнила оба бокала. Пузырьки всплывали к поверхности и взрывались, как крошечные фейерверки. – По-моему, самое трудное – это решить, чего мы сами хотим, и добиваться этого.

Руби приняла бокал из ее рук. Так и есть: Оливия всегда знает, что делать. Но стоило ей вспомнить оскорбленное выражение на лице мистера Бартона, и становилось трудно дышать. Пока что девушке хотелось просто обо всем забыть.

– А в каком смысле… ты наслышана о взглядах мистера ДеУайта? Ты что, слышала его речи?

Подруга робко посмотрела на Руби.

– Я случайно зашла на митинг, – сказала Оливия. – Он рассказывал, что видел, пока ездил по стране. И призывал поддержать демонстрации, которые хотел организовать.

Оливия говорила, а Руби слушала, не перебивая. Подруга не сказала ничего такого, чего Руби не слышала на бессчетных ужинах, которые устраивал ее отец для политических лидеров и коллег по бизнесу. Однако она поразилось тому, насколько серьезно Оливия загорелась идеей Общего Дела и как сильно хочет сделать больше. Ее подруга говорила о праве голоса для женщин. Повторяла то, что, как Руби слышала, говорил дерзкий адвокат. Рассказывала, как он вдохновлял людей действовать. Возможно, Оливия не хотела этого признавать, но, судя по ее словам, она и сама была опасно близка к такой же дилемме, которая стояла перед Руби.