Дэйвенпорты

– Джон! Как ты мог?

– Я знаю. – Он провел ладонями по лицу. – Ей непросто будет оправиться после такого оскорбления. Она, наверное, чувствовала себя ужасно…

Хелен это было знакомо. Ее ровесницы… От их презрения на Хелен накатывали тошнота и головокружение. Девушка уже давно оставила попытки вписаться в их общество.

– Я ее предал. Я это знаю, – сказал Джон, – но я думаю, мы это преодолеем.

– Ты говорил «собиралась переезжать». А теперь не собирается?

Джон улыбнулся, на этот раз неподдельной улыбкой, и Хелен почувствовала, как ее дыхание стало ровнее.

– Нет, она остается.

Девушка прищурилась и посмотрела на брата:

– Как тебе это удалось? И не надо болтать про твое неотразимое обаяние. По мне, у тебя вообще никакого обаяния нет.

Джон изобразил утрированную улыбку, и Хелен закатила глаза. Потом он посерьезнел и сказал:

– Я не знаю, что будет между нами дальше. Она будет готовиться к открытию салона здесь, в Чикаго. А у меня университет, а потом меня ждут новые обязанности, связанные с бизнесом. Прибавь еще то, как мама с папой отреагируют на наши отношения.

Взгляд Хелен уперся в пустой камин.

– С мамой и папой как-нибудь разберешься. Если они ее примут, все остальное будет в порядке. Жизнь слишком коротка, а этот выбор слишком важен.

Девушка подумала о том, что сказала ей миссис Милфорд: надо держаться за свое счастье, пока оно с тобой. «Даже если это всего лишь несколько коротких часов в музее, где никто не знает тебя в лицо».

– Спасибо, Хелен, – прошептал брат. Минуты шли. Тишину нарушало лишь тиканье часов на каминной полке. – А ты расскажешь мне, о чем думаешь? Я тебе рассказал, теперь ты.

Хелен закрыла лицо ладонями. После разговора с Джейкобом Лоренсом она чувствовала себя предельно уязвимой. И меньше всего ей хотелось сейчас переживать это заново. После ужина ее нервы были на пределе, а желудок урчал от голода. Хелен вспомнила тщательно продуманные и заказанные ею блюда, к которым она даже не прикоснулась. Джон не отставал. Он задавал вопросы, один нелепее другого:

– Ты что, решила сбежать с бродячим цирком и сделаться канатоходцем?

Он тыкал ее ногой, а девушка еще больше горбилась в кресле, сползая, точно тряпичная кукла.

– Ох, да расскажу я тебе, только не смей перебивать и молчи, пока я не разрешу говорить.

Девушка прищурилась и посмотрела на брата. Тот выпрямился и кивнул. От его серьезного выражения она только сильнее разволновалась. «Но это же Джон». Хелен знала, что может рассказать брату что угодно. И она рассказала. Все до последней мелочи, до последней запутанной эмоции. Рассказывая, она смотрела в камин.