– Молчи, Анна!
– Бе-е-е-е! – тихое блеяние нарушило тишину. Отец уставился на Федора, пристроившегося у печи. Он ничего не сказал сыну. Дурачок. Не понимает серьезности дела.
Василий опустился на лавку и вперился глазами в дочь.
– Скоро повенчаетесь с Акимовым Никитой. Не будешь ходить по лесам с кузнецом, – гнев мелькнул в его темных глазах. – Он приходил ко мне. Кузнец твой. Пусть радуется, что ноги унес. Мать, накрывай на стол. Ты, Аксинька, под замком останешься.
Обе склонили головы. Что им еще оставалось?
Дрожь пробежала по телу Аксиньи. Как она на такое решилась, сама не понимала. После отцовских слов не сомкнула глаза всю ночь. Страшно было оттого, что будущее решено. И выхода нет. И счастья нет. И не будет.
Брат принес еду. Она жадно набросилась на пышные пироги, хлебала суп. Никакие печали не лишали ее здорового аппетита.
Вечером отец проверил замок – боялся за паршивую овечку.
Ночь была темной, спрятались звезды, месяц закрылся тучами. Пролился яростный дождь. Весь вечер он шумел по деревянной крыше. Его струйки прорвались к пленнице и стекали извилистыми тропками прямо к ее ногам.
Аксинью сморил сон. Тихий, скрежещущий звук ее разбудил. Она долго моргала глазами, пыталась разобрать в темноте, что же случилось.
Гостей в клети не было. Аксинья оставалась одна в своем заточении. Она обошла комнатку, толкнула легонько дверцу. Сама не знала, зачем. Дверь тихонько скрипнула, приоткрылась. Кто-то выпустил птичку из клетки. «Федя, ты мой спаситель».
Аксинья шумно выдохнула: она свободна, больше ничего не держит ее в клетушке.
А долг? А отец? Как она может бросить все? Сбежать, как преступница?
Она села на лавку, задумалась, обхватила голову руками. Где-то пела пичуга, выводя сладкие рулады. Она манила Аксинью, обещала избавление от бремени дочернего долга и свадьбы с постылым. Лети навстречу любимому. Решайся!
Она расплела растрепавшуюся косу, расчесала пальцами волосы, заплела вновь, потеряв в темноту ленточку, на рубаху надела сарафан. Готова.
Под ее ногой скрипнула половица. Отец шумно перевернулся на другой бок, захрапел. Аксинья вышла на улицу и перевела дух. Месяц выглянул и подмигнул ей.
Грязь холодила босые ноги, смачно чавкала. Руки и ноги покрылись мурашками, ветер проникал под тонкий сарафан. Возле Ульянкиной избы Аксинья остановилась в раздумье. Пошла дальше. Простила ли ее Ульяна, неведомо.
В окошке Ермолаевой избы мелькнул огонек. «Анфиса», – пронеслась спасительная мысль. Она часто сидела допоздна с шитьем, наслаждаясь тишиной в обычно шумной, многолюдной избе.
– Анфисааа, – Аксинья тихо скребла в окошко. Никто не отзывался.
Наконец через затянутое бычьим пузырем окно она увидела смутные очертания.
ebooksa