Альгидрас выдохнул так, что его неровно остриженная челка взлетела вверх, и посмотрел на меня с какой-то усталой обреченностью.
– Ты себя как сейчас чувствуешь? – неожиданно спросил он.
Да они все с ума посходили, что ли? Впрочем, если этот вопрос задают все время, значит, в нем есть какой-то смысл.
– Хорошо, – спокойно ответила я. – У меня еще побаливает рука после стрелы, но больше ничего не беспокоит.
Альгидрас несколько секунд смотрел мне в глаза, потом отвел взгляд, пожевал нижнюю губу, словно что-то прикидывая.
– Ладно. Нам не нужно оставаться одним, потому что Радиму это не понравится.
Шикарный ответ. И главное – сразу всем все стало понятно.
– А почему ему это не понравится? – пытаясь сохранить остатки терпения, уточнила я.
– Потому что… Пф, – Альгидрас снова выдохнул, а потом неожиданно разозлился. – Давай я просто отведу тебя к Добронеге? Я не могу больше быть с тобой! Мне еще на службу. Князь в Свири! Радиму и так нелегко. Давай мы ему поможем, без глупых вопросов?! Хорошо?!
Я непроизвольно сделала шаг назад и по-новому посмотрела на Альгидраса. Меня поразили две вещи. Во-первых, его все-таки можно вывести из себя. То есть, конечно, он спорил вчера с Радимом после церемонии, но это выглядело совсем не так: горячился воевода, а Альгидрас был относительно спокоен, чем бесил Радима еще больше. А вот сейчас он явно вышел из себя. И пусть он не заорал, а, скорее, прошипел все это так, словно за воротами стояло пол-Свири, надеясь что-то подслушать, эмоции были налицо. Но вторая вещь была куда более любопытной. Он говорил сейчас не как свирец! И дело было не в акценте. Речь была сложнее. И она, скорее, походила на мою. То есть получается, что с Радимом он говорил так же, как говорит Радим, со мной же… Это было настолько неожиданно, что, когда Альгидрас зло распахнул калитку, я безропотно в нее вышла.
До дома Добронеги мы дошли в напряженном молчании. При этом Альгидрас пару раз пнул попавшиеся под ногу камни. Я была так шокирована переменами, что не решилась затевать разговор. Все вопросы, которые я мечтала задать ему со вчерашнего вечера, разом вылетели из головы. Вместо этого я старательно запоминала путь к дому Велены. Он оказался гораздо проще, чем мне думалось. Если не ходить бесцельными кругами, сворачивая то там, то сям, как делала я, то от Добронеги до дома, где жил Альгидрас, можно было добраться относительно быстро. Нужно было всего лишь пройти по двум довольно длинным улицам и дважды свернуть направо. Я запомнила путь, и это не могло не радовать. Почему-то я знала, что он мне пригодится.
У ворот Добронеги мой спутник резко остановился, словно что-то вспомнив, бросил на меня быстрый взгляд и направился было в обход.
– Не надо, – поняла я. – Мы с Серым друзья.
Я удостоилась еще одного безмолвного взгляда, после которого этот «приятный» в общении мальчик толкнул калитку. Нас встретила встревоженная Добронега, которая едва поздоровалась с Альгидрасом и тут же выпроводила его восвояси. Меня же она буквально силой потащила в покои Всемилы, где на сундуке уже были разложены вышитое платье и какой-то головной убор.
Добронега непривычно много говорила, словно сама себя успокаивала этой болтовней. В основном это были сетования на то, что я «схудала» и времени подшить наряд уже нет, и где я бродила весь день, да еще голодная. Я молчала, потому что просто не знала, что ей ответить. Добронега помогла мне быстро натянуть платье, что-то где-то подколола, протянула мне нитку бус, сообщила, что Любим здесь с сыном, и тут я застыла, поняв, что на матери Радима домашняя одежда.
– А ты?! – в панике вскрикнула я. – Почему ты не переодеваешься?
Добронега суетливо поправила платок, расправила ворот.
– Я не пойду туда одна! – выпалила я, хотя понятия не имела о протоколе на этот счет.
Может, там будет представление Всемилы жениху и никому другому быть не положено? Может, Радим распорядился, чтобы я была одна? Добронега вымученно улыбнулась и проговорила:
– Так я сейчас. Просто не переоделась еще. Ты подожди.