Парадокс Атласа

– Далтон, – начал Атлас, снова поглядывая в окно, – аниматор. Его способности позволяют до определенной степени создавать сознание из ничего.

– Но это ведь… невозможно…

– Да, – подтвердил, снова оборачиваясь, Атлас. – Потому его исследования и нужны. Последние десять лет своей научной деятельности Далтон посвятил изучению того, что напоминает спонтанное творение, но таковым не является. Библиотека показывает, что, невзирая на теологические и научные убеждения, не было никакого предшествующего вселенной момента, первозданного атома [28], из которого вспыхнула искра нашей жизни. Тысячи лет исследований Общества предполагают альтернативный взгляд: мы рождены из бездны, из той, которая не есть ничто. Что-то все же предшествовало нам, и оно нас переживет. В этой вселенной нет ничего особенного, кроме того, что она наша. А если мы не особенные, то мы и не единственные. Мы не уникальны. – Взгляд Атласа был устремлен в никуда. – Суть в том, – говорил он, обращаясь скорее к зарослям кизила, нежели к Тристану, – что должен быть некий тонкий и в то же время измеримый баланс материи и антиматерии, из которых сформировался этот мир, и если определить это соотношение, то его удастся воссоздать.

Наконец он снова посмотрел на Тристана.

– Далтон изучает спонтанные всплески. Вероятность того, что первобытный хаос был вовсе не хаосом, а некой упорядоченной силой внутри живой бездны. Возможно, магией… А возможно, ты докажешь, что это – некая квантовая структура. – Атлас покачал головой. – Этого я не знаю и знать не могу. Однако достоверно мне известно вот что, – заключил он, подаваясь вперед, и в его глазах Тристан увидел не то зловещий, не то безумный, не то просто ребяческий блеск. – Мисс Мори способна зажечь эту искру, породить исконный всплеск. Мистер Эллери может призвать бездну, стихию космической инфляции. Ты ее видишь. Мистер де Варона, мисс Роудс способны придать ей форму, и…

– Хотите, чтобы мы создали другую вселенную из ничего? – неуверенно перебил Тристан.

Атлас покачал головой.

– Не создали. И не из ничего. Из пустоты ничего не создается, понимаешь?

– Тогда…

– В этой вселенной нет ничего особенного, – повторил Атлас. – И ничто не говорит, будто она – лучшее, на что сподобилось творение. А посему должны быть и другие.

Тристан, похоже, перестал улавливать его мысль.

– Другие… типа…

– Другие миры, – твердо произнес Атлас. – Другие вселенные. Возможно, другие варианты этой же вселенной.

Тристан нахмурился.

– Вы говорите о мультивселенной?

– Возможно, – поспешно, будто с облегчением, бросил Атлас. – А может, и нет. Суть же в том, что с тобой, с твоим видением мира мы, возможно, смогли бы наконец ответить на этот вопрос. Если вселенная – не бездна, не пустота и ты увидишь ее устройство, то сумеешь определить ее форму. Если поймешь, где именно мы в этой вселенной…

– То узнаю, и где мы в мультивселенной, – резко закончил за него Тристан.

– Да. – Он наконец дошел до развязки, до сути разговора. – Да, именно так.

– Но… – Тристан осекся, ведь, по всем прикидкам, это была откровенная херня.

– Единственный известный мне верный принцип – это принцип равновесия, – подсказал ему Атлас. – Материя и антиматерия. Порядок и хаос. Удача и антиудача. Жизнь и смерть. – Атлас развалился в кресле, вытянув длинные ноги, и закинул руки за голову. – Наш мир не может быть единственным.