О планах нападения на Южную Корею Мао узнал еще за год до вторжения от северокорейских представителей, посетивших его в Шуанцине. Лидер китайских коммунистов уже тогда обещал Ким Ир Сену помощь войсками, но только после окончания гражданской войны в Китае. В конце января 1950 года о «необходимости и возможностях оказания помощи КНДР с тем, чтобы поднять ее военный потенциал и укрепить оборону», говорил Мао Сталин во время одной из бесед на кунцевской даче, и тот пообещал помочь Ким Ир Сену[184].
30 января 1950 года Сталин телеграфировал советскому послу в КНДР Терентию Фомичу Штыкову: «Он [Ким Ир Сен] должен понять, что такое большое дело в отношении Южной Кореи, которое он хочет предпринять, нуждается в большой подготовке. Дело надо организовать так, чтобы не было слишком большого риска. Если он хочет побеседовать со мной по этому делу, то я буду готов принять его и побеседовать с ним. Передайте все это Ким Ир Сену и скажите ему, что я готов помочь ему в этом деле»[185].
В апреле Ким Ир Сен побывал в Москве, где трижды встречался со Сталиным. Генералиссимус подтвердил, что «в экстренном случае КНР поможет войсками», хотя «надо быть абсолютно уверенными, что Вашингтон не полезет в драку». Последние слова Сталина Ким понял в том смысле, что советский лидер сделает все, чтобы США не вмешались в будущую войну, и самоуверенно ответил, что «американцы не рискнут втянуться в большую войну перед лицом советско-китайского союза», не предполагая, конечно же, что как раз вовлечения США в войну в Корее советский лидер и добивается. Сталин еще посоветовал: «Надо полагаться на Мао, который прекрасно разбирается в азиатских делах»[186]. Мао же был уверен, что американцы в конфликт в Корее не вмешаются.
12 мая 1950 года Ким Ир Сен сообщил советскому послу, что «уже поручил начальнику Генштаба начать подготовку наступления на Юг; план вырабатывается; лучше всего начать наступление в июне, но нет гарантии, что удастся к этому времени завершить подготовку»[187].
На следующий день в пекинской резиденции ЦК КПК Чжуннаньхае Мао принял Ким Ир Сена, который познакомил его с планом нападения на Южную Корею, которую предполагалось захватить за 27 дней. Мао, как и Сталин ранее, план полностью одобрил, но заметил, что «американцы могут вмешаться в военные действия». Однако он пообещал Киму: «Если американцы примут участие в боевых действиях, то Китай поможет Северной Корее войсками». В тот момент Мао надеялся, что это обещание выполнять не придется, поскольку, как он заявил северокорейскому лидеру, «за такую маленькую территорию (как Корея. –
25 июня 1950 года по просьбе США в связи с происшедшим в этот день нападением Северной Кореи на Южную был созван Совет Безопасности ООН. Советский представитель в Совбезе Я.А. Малик по приказу Сталина бойкотировал заседание в знак протеста против непредставления КНР места в Совбезе и потому не мог наложить вето на решения о признании Северной Кореи агрессором и об отправке в Корею войск ООН. Их костяк составили американские войска. Сталин был заинтересован, чтобы американцы увязли в Корее и не имели бы сил для того, чтобы препятствовать проходящей в это время советизации государств Восточной Европы. Об этом он 20 августа 1950 года вполне откровенно писал лидеру чехословацких коммунистов и президенту Чехословакии Клементу Готвальду: «Мы ушли временно из Совета Безопасности с четверной целью: во-первых, с целью продемонстрировать солидарность Советского Союза с новым Китаем; во-вторых, с целью подчеркнуть глупость и идиотство политики США, признающих гоминьдановское чучело в Совете Безопасности представителем Китая, но не желающих допустить подлинного представителя Китая в Совет Безопасности; в-третьих, с целью сделать незаконными решения Совета Безопасности в силу отсутствия представителей двух великих держав (кроме СССР, Сталин имел в виду КНР. – А.П.); в-четвертых, с целью развязать руки американскому правительству и дать ему возможность, используя большинство в Совете Безопасности, совершить новые глупости с тем, чтобы общественное мнение могло разглядеть подлинное лицо американского правительства.
Я думаю, что нам удалось добиться осуществления всех этих целей.
После нашего ухода из Совета Безопасности Америка впуталась в военную интервенцию в Корее и тем растрачивает теперь свой военный престиж и свой моральный авторитет. Едва ли теперь может кто-либо из честных людей сомневаться в том, что в военном отношении она не так уж сильна, как рекламирует себя. Кроме того, ясно, что Соединенные Штаты Америки отвлечены теперь от Европы на Дальний Восток. Дает ли все это нам плюс с точки зрения баланса мировых сил? Безусловно, дает.
Допустим, что американское правительство будет и дальше увязать на Дальнем Востоке и втянет Китай в борьбу за свободу Кореи и за свою собственную независимость. Что из этого может получиться? Во-первых, Америка, как и любое другое государство, не может справиться с Китаем, имеющим наготове большие вооруженные силы. Стало быть, Америка должна надорваться в этой борьбе. Во-вторых, надорвавшись на этом деле, Америка будет не способна в ближайшее время на третью мировую войну. Стало быть, третья мировая война будет отложена на неопределенный срок, что обеспечит необходимое время для укрепления социализма в Европе. Я уже не говорю о том, что борьба Америки с Китаем должна революционизировать всю Дальневосточную Азию. Дает ли все это нам плюс с точки зрения мировых сил? Безусловно, дает.
Как видите, дело об участии или неучастии Советского Союза в Совете Безопасности не такой уже простой вопрос, как это может показаться на первый взгляд»[189].
Строго говоря, в данном случае Сталин перестраховался. Даже до начала Корейской войны США и их союзники не имели ни планов вторжения в Восточную Европу, ни необходимых для этого сил и средств. А только такое вторжение могло предотвратить установление советского контроля над регионом.
Армия Ким Ир Сена легко справилась с армией Южной Кореи, которая уступала северокорейской армии по численности сухопутных войск и количеству артиллерийских орудий в 2 раза, по количеству пулеметов – в 7 раз, по танкам – в 6,5 раз, по самолетам – в 6 раз. Кроме того, южнокорейские войска были гораздо слабее обучены, чем северокорейские. Правительства США и Южной Кореи не предполагали, что Сталин и Ким Ир Сен в ближайшее время могут напасть, и поэтому нападение 25 июня оказалось совершенно внезапным. Уже 28 июня был взят Сеул. 29 июня в Корею начали прибывать американские сухопутные войска и морская пехота, но они не могли переломить ситуацию из-за своей немногочисленности. Они лишь помогли остаткам южнокорейской армии удержать Пусанский плацдарм на крайнем юге Корейского полуострова. А вот в воздухе авиация США с первого дня завоевала почти полное господство. В связи с этим уже 20 августа 1950 года советский посол и главный военный советник в Северной Корее генерал-полковник Т.Ф. Штыков сообщал в Москву со ссылкой на личного секретаря Ким Ир Сена: «С начала августа американцы перешли к непрерывной массированной бомбардировке войск тяжелыми самолетами, такой бомбардировке подвергались все войска фронта. Группами по 30–40 самолетов они сбрасывали на войска ящики, которые в воздухе раскрывались, а оттуда высыпалось много мелких бомб. Это вызывало большие потери в живой силе и технике. Например, в результате такого налета 18.8.50 г. в 4-й дивизии почти не осталось людей, был разбит штаб и погиб командир дивизии.
Такое же положение в 3-й и 12-й дивизиях, которые в результате бомбежки вынуждены были оставить свои позиции.
Ким Ир Сен никогда не был в таком расстроенном состоянии. Он просит, нельзя ли обратиться за помощью и прислать интернациональные летные силы для прикрытия войск, что без прикрытия войскам воевать тяжело»[190].
Ситуация изменилась, когда крупные силы американских войск и их союзников внезапно высадились 10–20 сентября 1950 года в Инчхоне, отрезав основные силы армии Ким Ир Сена у Пусанского плацдарма. Почти вся северокорейская армия была уничтожена или пленена. Путь к китайской границе оказался открыт.
28 сентября Политбюро ЦК Трудовой партии Кореи направило в Пекин письмо с завуалированной просьбой о помощи. 29 сентября Ким Ир Сен и другие члены Политбюро направили письмо Сталину, умоляя прямо вмешаться в конфликт. Но генералиссимус ответил, что лучше всего, если в Корею войдут китайские войска, и посоветовал немедленно обратиться к Мао. Поздно вечером 1 октября Ким вызвал китайского посла, попросив как можно скорее передать просьбу о вводе китайских войск и одновременно направив в Пекин соответствующую телеграмму.
1 октября 1950 года Сталин из Сочи послал Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю сверхсрочную секретную шифротелеграмму: «Я думаю, что если вы по нынешней обстановке считаете возможным оказать корейцам помощь войсками, то следовало бы немедленно двинуть к 38-й параллели хотя бы пять-шесть дивизий с тем, чтобы дать корейским товарищам возможность организовать под прикрытием ваших войск войсковые резервы севернее 38-й параллели. Китайские дивизии могли бы фигурировать как добровольные, конечно, с китайским командованием во главе»[191]. Мао ответил Сталину: «Мы первоначально планировали двинуть несколько добровольческих дивизий в Северную Корею для оказания помощи корейским товарищам, когда противник выступит севернее 38-й параллели. Однако, тщательно продумав, считаем теперь, что такого рода действия могут вызвать крайне серьезные последствия. Во-первых, несколькими дивизиями очень трудно разрешить корейский вопрос (оснащение наших войск весьма слабое, нет уверенности в успехе военной операции с американскими войсками), противник может заставить нас отступить. Во-вторых, наиболее вероятно, что это вызовет открытое столкновение США и Китая, вследствие чего Советский Союз также может быть втянут в войну, и таким образом вопрос стал бы крайне большим. Многие товарищи в ЦК КПК считают, что здесь необходимо проявить осторожность. Конечно, не послать наши войска для оказания помощи – очень плохо для корейских товарищей, находящихся в настоящее время в таком затруднительном положении, и мы сами весьма это переживаем; если же мы выдвинем несколько дивизий, а противник заставит нас отступить; к тому же это вызовет открытое столкновение между США и Китаем, то весь наш план мирного строительства полностью сорвется, в стране очень многие будут недовольны (травмы, нанесенные народу войной, еще не залечены, нужен мир). Поэтому лучше сейчас перетерпеть, войска не выдвигать, активно готовить силы, что будет благоприятнее во время войны с противником. Корея же, временно перенеся поражение, изменит форму борьбы на партизанскую войну. Мы созываем совещание ЦК, на котором будут присутствовать ответственные товарищи различных бюро ЦК. По этому вопросу еще не принято окончательного решения. Это наша предварительная телеграмма, хотим с вами посоветоваться. Если вы согласны, то мы готовы немедленно направить самолетом товарищей Чжоу Эньлая и Линь Бяо к месту вашего отдыха, обсудить с вами это дело и доложить обстановку в Китае и Корее. Ждем ответа».
Сталину такой ответ очень не понравился. 4 октября он писал Мао: «Конечно, я считался… с тем, что, несмотря на свою неготовность к большой войне, США все же из-за престижа может втянуться в большую войну, что будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем втянется в войну и СССР, который связан с Китаем Пактом взаимопомощи. Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какой-либо помощи, – не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен как союзник США и когда у США и Японии будет готовый плацдарм на континенте в виде лисынмановской Кореи».
Мао пришлось подчиниться. 5 октября он назначил Пэн Дэхуая командующим Добровольческой армией, которой предстояло прийти на помощь Ким Ир Сену, и телеграфировал Сталину, что «пошлет в Корею не шесть, а девять дивизий»[192].
8 октября Мао отдал приказ Пэн Дэхуаю, командующему и по совместительству политкомиссару Добровольческой армии народа Китая, и другим командирам Добровольческой армии: «(1) В целях оказания помощи народу Кореи в его войне за освобождение, оказания отпора наступлению американского империализма и его прихвостней, защищая интересы народа Кореи, народа Китая и народов стран Востока, приказываю Добровольческой армии народа Китая немедленно вступить в пределы Кореи и во взаимодействии с корейскими товарищами предпринять военные действия против агрессоров и добиться славной победы.