Мальчишка качает головой и в который раз повторяет:
– Мы умерли. Больше нет родителей.
– Кхм.
Да уж, поворот.
Чувствуя себя мудаком, начинаю осторожно:
– Я думал, что вы останетесь жить здесь. Мне нужно идти в лес. С моим братом, – указываю на Эйруина. – Мы вернёмся домой.
А они – нет. Бля.
Старший кивает.
– Я понимаю.
Мелкий – из горловины куртки видны лишь кудри, которые треплет ветер, и глаза – смотрит на брата и повторяет жест.
Вся эта сцена кажется абсурдной постановкой. Мы стоим друг напротив друга – на Альфе, о существовании которой ещё недавно я и не вспоминал, рядом с деревом, на котором приносят человеческие жертвы, – и выдаём реплики, которые не укладываются в голове. Это не может быть реальностью. Сейчас должны прийти их родители, они обнимут своих детишек и заберут их домой, к горячему обеду.
Однако всё так же дует ветер, сухой дуб поскрипывает над головой, а родителей не видать.
Покривив губы в раздумье, продолжаю:
– Может, кто-нибудь из местных будет вашим патером? Вы такие же, как они, – обвожу рукой дома вокруг. – Я совсем другой. Одет по-другому. У меня вот зубы… Не как у вас.
Мальчишка тоже смотрит по сторонам, на дома.
– Нет. Ты уже наш патер.
– Почему?
– Потому что ты с нами.
Да уж, против логики не попрёшь. Никогда не думал, что отцом-одиночкой можно стать за пару часов. А пособие на детей мне положено? Наверное, старейшина с удовольствием бы мне его выдал – вилами под зад.
Мозг норовит закипеть, так что я, плюнув на пафос сцены, разворачиваюсь к рюкзаку, за флягой воды. Мне нужно несколько минут. Уложить всё в голове. Придумать, что делать. Выбрать наилучший вариант из хуёвых.