Всё-таки крови много перелил, жажда уже чувствуется, и я с наслаждением выхлёбываю всю флягу. Мысли так и скачут. Вкусная вода. Высохшее дерево. Вон из его ствола торчат рыжие от ржавчины гвозди. Ими прибивали жертв? Жертвоприношение. Демоны. «Ты теперь грязный». «Боги ненавидят». «Грехи отцов падут на детей». «Мы тоже грязные».
Меня бухает мыслью, словно прикладом по затылку. Сунув пустую флягу в рюкзак, налетаю на детей.
– А грязных людей тоже приносят в жертву богам?
Мальчишка грустно кивает, и у меня внутри словно включается батарейка – ношусь, пакуя вещи. Расселся! А ведь до тёмного времени осталось три часа. В одиночку я бы всё успел, но с детьми задача усложняется.
– Значит, так. Вы идёте со мной, – я расстёгиваю на них куртку, но, когда старший начинает её снимать, останавливаю его. – Бери брата за руку, пойдёте прямо так. Не отставать! В лесу найдём еду, может, шалаш построим… Вы знаете, что это такое? – судя по недоумевающему взгляду пацана, он впервые слышит это слово, и я изображаю воодушевление: – Я вас научу. Это весело. Построим дом в лесу, устроим приключение… Договорились? Всё, идём.
Поднимаю Ру на плечо – такое ощущение, что он стал ещё тяжелее, – и перехватываю поудобнее, стараясь не обращать внимания на плоть, проминающуюся под пальцами в явно не предназначенных для этого местах. Хоть бы сломанные кости не проткнули что-нибудь жизненно важное. Точнее, хоть бы не проткнули ещё больше.
Смотрю на детей: младший увлечён сосанием большого пальца, но старший отвечает мне сосредоточенным взглядом. Надеюсь, он всё же пойдёт следом.
Ещё десяток редко стоящих домов, неширокий луг, а дальше уже начинается лес. Идти-то всего ничего.
Там быстренько метнусь на базу за чёрным ящиком, и дело сделано, останется лишь довезти Ру до больницы. Как два пальца.
15.
В эту сторону так же повторяется спиральный узор дорожек, но заметно менее аккуратный. Чем дальше от центрального круга, тем трава между ними выше. Даже мне до колена, а мелкие так и вовсе повалились.
Приходится вернуться и протянуть старшему свободную руку. Ну и хоровод: одной рукой я тащу Ру, второй – тяну пацана, а он тянет брата. Зато не зря время на спортзал тратил. К тому же это согревает. Даже жарко стало.
Спираль заканчивается. Линия выгоревших домов. Лес уже близко. Там будет проще: под деревьями в основном лежит ровный настил из листьев.
Трава снова переходит в серо-чёрную полосу сухой земли. Отлично, по ней идти заметно легче. Обеими руками перехватываю Ру поудобнее. Смотрю под ноги, чтобы не оступиться. Рядом с ботинком – обожжённая головешка. Вон ещё одна. В школе на курсе истории про это рассказывали: мол, раньше для плодородия удобряли почву пеплом. Очевидно, на этом поле мёртвые и выращивают себе еду.
Вот уже и луг. Привет, фиолетовые цветочки! Я, вообще, не романтик, но приятно видеть что-то живое после пожарища и шизы с жертвоприношениями.
Здесь трава даже выше, чем была до поля, и я опускаю руку, рассчитывая, что пацан вновь схватится за неё.
Однако нет.
И где они?!
Разворачиваюсь всем телом, стараясь не запутаться ногами в траве. Камуфляжный тюк моей куртки топчется неподалёку от крайнего обгоревшего дома, в метре от границы поля. Да что за такое, договорились ведь!
Сквозь персиковые облака над руинами старого города пробивается красный свет огромного солнца, протягивается к земле россыпью лучей. Поле между мной и детьми превращается в красно-коричневое. Так вот почему стало жарко.